Ключевые слова: В. И. Мелехин Мнение

М. Д. Челышов — государственный и общественный деятель России. Доклад В. И. Мелехина к 12 октября 2015 года

7 октября 2015 года

... Челышов есть воплощение России
в её чистом, стихийном и добром виде.
Максим Горький

Михаил Дмитриевич Челышов родился 27 сентября 1866 года в старообрядческой семье крестьянина Дмитрия Ермиловича Челышова в селе Воронино Владимирской области. Получил домашнее начальное образование. Трудиться начал с малых лет. Начав свою трудовую деятельность банщиком, продолжил работу подрядчиком на малярных работах на железной дороге. Челышов вскоре стал владельцем различных торговых заведений, а также совладельцем семейной фирмы. До конца жизни он постоянно занимался самообразованием, поражая окружающих обширными познаниями. По данным исследователя Морозова В. Ю. (Самарские купеческие вехи истории) в 1870-х годах Челышовы торговали зерном на Урале и в Москве. После переезда в Самару оказалось, что рынок торговли зерном здесь давно занят, и Челышовы начали заниматься строительными, кровельными и малярными работами. Существует не менее 5 гипотез о том, как семейство владимирских крестьян Челышовых смогло организовать в Самаре преуспевающую строительную и торговую артель «Торговый дом Д. Е. Челышова с сыновьями».

Одной из самых известных является история, связанная с купцом Аржановым. В 1882 году бригада Дмитрия Ермиловича Челышова с сыновьями Михаилом, Дмитрием и Александром подрядились делать ремонт в доме богатейшего самарского купца. Посещая свой дом для проверки работ, обычно в обеденное время, Аржанов не раз заставал спящих работников и молодого паренька Михаила Челышова, читающего книги. Позже, умилённый тягой к знаниям крестьянского парня, купец вызвал мальчишку к себе в контору и подарил ему 10000 рублей. На эти деньги бригада Челышовых смогла взять подряд на стройке Транссиба. Вскоре был основана торговая артель «Торговый дом Д. Е. Челышова с сыновьями» — крупное предприятие с филиалами в других городах, с собственным кирпичным и асфальтовым производством. Так или иначе, дело у семьи Челышовых со временем наладилось, им удалось выстроить несколько крупных и дешёвых доходных домов по проектам архитектора Щербачёва на современных улицах Фрунзе и Красноармейской, имеющих секционно-коридорную планировку. А также знаменитые бани в 40 квартале первой части Самары, и собственный дом на Саратовской (ныне — Фрунзе) улице. Михаил Дмитриевич возглавлял и постройку храма во имя Веры, Надежды, Любови и матери их Софии, где являлся почётным старостой.

24 июня 1892 года Челышов был избран Гласным Самарской городской думы, и 23 года, вплоть до 1915 года занимал этот пост. В 1905 году Челышов возглавил местное отделение партии октябристов. С 1909 по 1912 годы — был избран и работал городским головою. С 1907 года по 1912 годы — был избран депутатом Третьей государственной думы от Самарской губернии, где выступил более чем со ста речами по алкогольной проблеме, которые в 1912 году были изданы отдельной книгой «Речи Челышова, произнесённые в Третьей государственной думе о необходимости борьбы с пьянством и по другим вопросам», изданной в Самаре. «Законодательное предположение о мерах по упорядочению нашей вывозной хлебной торговли, внесённое в государственную думу депутатом Челышовым 10 марта 1912 года за подписью 89 членов Госдумы», выпущенная в Санкт-Петербурге в 1912 году.

Училиями Челышова была отменена «чарка» водки в войсках. В 1914 году по его инициативе Сухой закон был введён в Самаре.

Челышов был очень известным публицистом, меценатом, общественным деятелем, но главным делом в своей жизни Челышов считал борьбу за народную трезвость. В 1902 году он впервые публично заявил о необходимости запрета продажи алкоголя в черте города. В его поддержку в октябре 1909 года газета «Новое время» выступила со статьёй «М. Д. Челышов у Льва Толстого». В 1912 году в Самаре вышла работа Н. В. Филиппова «Общественная деятельность М. Д. Челышова по отзывам в русской печати».

Челышов вошёл в историю прежде всего благодаря активной работе в «комиссии о мерах борьбы с пьянством» в Государственной думе, в которую входили 22 человека. Председателем комиссии был избран епископ Гомельский Митрофан (Краснопольский, 1868—1919 гг., священномученик). Его заместителем стал Челышов. Благодаря их усилиям был разработан проект закона, одобренный в ноябре 1911 года, и известный как законопроект «О мерах борьбы с пьянством».

Став городским головою, Челышов провозгласил принцип «свет, гласность и контроль», для чего дал представителям печати право присутствия на любых совещаниях и знакомство с любыми документами. Ввёл должность контролёров, следящих за состоянием городского имущества, за расходом воды, электроэнергии и т. д. Это привело к увеличению городских доходов. Он ходатайствовал об открытии в Самаре политехникума (ныне Политехнический университет), постройке постоянного моста через реку Самару для пешеходов, гужевого и автомобильного транспорта, об обязательной выдаче пособия родившимся, государственных гарантиях обеспеченной старости каждому гражданину. Построенные им дома являются украшением и гордостью города, и уже более века носят имя «Челышовские» (архитектор А. А. Щербачёв).

Борьба за трезвость увенчалась успехом в 1914 году — Самарская дума по инициативе Челышова обратилась к Правительству с ходатайством о запрещении продажи винных изделий, а с 1 января 1915 года был введён Сухой закон.

13 сентября 1915 года Михаил Дмитриевич Челышов скоропостижно скончался от перитонита в расцвете лет. Чрезвычайное заседание Самарской думы решило: установить памятник Челышову в соборном садике, открыть антиалкогольный музей, повесить портрет Челышова в зале думских заседаний, учредить именные стипендии в уилищах, Саратовскую улицу (на которой жил Челышов) назвать его именем (улица носила последнее название с 1915 по 1918 годы). Лишь в 1995 году в малом зале Самарской городской думы повесили портрет Челышова кисти художника Филиппова. В 1995 году был открыт благотворительный «Челышов-фонд», в создании которого активное участие приняли прямой потомок Челышова, внук Михаил Владимирович Кабатченко, а также господин Сысуев. 1996 год был объявлен в Самаре годом Челышова. 26 сентября 2005 года в историко-краеведческом музее имени П. В. Алабина состоялось торжественное заседание общественности города, посвященное городскому Голове Самары М. Д. Челышову.

Если говорить о детях Челышова, то почти все они в 1918 году примкнули к КОМУЧУ за исключением Сергея Михайловича Челышова, который сражался во время гражданской войны на стороне большевиков. Вторая жена Челышова — Деянова Елизавета Ивановна — вместе с атаманом Дутовым пыталась бежать за границу, но это ей не удалось.

Именно М.Д. Челышов, будучи депутатом Государственной Думы поднял проблему трезвости на государственный уровень. До сих пор не написана книга о Д.М. Челышове, нет ни одной диссертации о нем. Отсутствует архив М.Д. Челышова. Родословная Челышовых практически еще не составлена. Мы 3 апреля в Москве встретились с внуком М.Д. Челышова — Михаилом Владимировичем Кабатченко, наша встреча длилась 4 часа. Вот фрагменты из воспоминаний М.В. Кабатченко о своем знаменитом деде. Главным делом своей жизни с 1902 года М.Д. Челышов считал проблему пьянства и хлебной монополии. Его называли «Апостол трезвости» Написано 5 книг о проблеме пьянства, самая известная «Пощадите Россию».

До революции деда знала вся Россия. Прадед с двумя сыновьями уехал за рубеж. В английском парламенте в 1945 году был депутат с фамилией Челыш. В малом зале городской администрации Самары висит портрет М.Д. Челышова (написан художником Юрием Ивановичем Филипповым с фото). В 1915 г. в Самаре была учреждена улица М.Д. Челышова, ныне ул. Фрунзе. Секретарь Л.Н. Толстого — Гольденвейзер оставил две страницы воспоминаний о встрече Л.Н. Толстого с М.Д. Челышовым. «Дед был выше меня на голову, более 2-х метров росту».

Проректор Самарского государственного университета профессор П.С. Кабытов обещает в год 100-летия Сухого закона в Самаре защитить диссертацию о М.Д. Челышове. Судьбы родов в Самаре Челышовы, Щербачевы и Алабины тесно переплетены. Во время заседаний в III Государственной Думе его громкий голос, а говорили тогда без микрофонов, достигал самых дальних рядов.

На приеме у царя.

Случилось депутату Челышову М.Д. побывать на приеме у царя. На предложение поднять бокалы во здравие царя Николая II все взоры присутствующих были обращены на возвышающуюся фигуру самарского Головы и депутата Государственной Думы III созыва. Все замерли в ожидании его реакции.

Михаил Дмитриевич Челышов поднял свой бокал и неспешно громовым голосом произнес: «Его Величество прекрасно знает, как я ценю его здоровье! Но даже ради здоровья Его Величества я не буду губить своего!» и поставил бокал с вином. Тихий ропот изумления и восхищения пронесся по залу из уст окружающих царя и раздались аплодисменты Великому Апостолу трезвости".
Внук М. Д. Челышова – Кабатченко Михаил Владимирович — Президент Международного Движения «Педагоги за мир и взаимопонимание» вице-президент Академии педагогических и социальных наук, Посол мира ВФМ, сотрудник ЮНЕСКО (1978—1984 г.г.), кандидат педагогических наук, почетный доктор философии, Международный человек года в области образования (1993 г.), участник энциклопедии «Лучшие люди России» 2007 года, лауреат почетных знаков «За заслуги перед молодежью России», «За заслуги перед городом Самарой 1-ой степени», Президент Самарского «Челышов-фонда».
Михаил Владимирович Кабатченко (Челышов) рассказал о своем жизненном пути. Были достигнуты соглашения о взаимодействии партии Сухого Закона России с «Челышов-фондом». Апостола трезвости — Михаила Дмитриевича Челышова знала вся Дореволюционная Россия. Наша партия берется переиздать все книги М. Д. Челышова.

Сознательные трезвенники России!
Давайте всё сделаем для того, чтобы Михаила Дмитриевича Челышова узнала вся нынешняя Россия!
Это будет по-нашему. Да будет так!

В России в конце XIX – начале XX веков развернулось широкое трезвенное движение. На общественном и государственном уровне шла активная просветительская работа, направленная на укоренение традиций трезвости. Общество ждало решения алкогольного вопроса на государственном уровне.

Выдающимся деятелем трезвости того времени был Михаил Дмитриевич Челышев. По его инициативе вопрос о борьбе с пьянством обсуждался в Государственной Думе. Им были предложены антиалкогольные меры, чрезвычайно актуальные и для нашего времени.

Трезвенная работа в России велась не только обществами трезвости “внизу”, на местах, но и деятелями трезвости “наверху”, в представительных органах власти. Особая заслуга в том, что алкогольный вопрос начал гласно обсуждаться и решаться на общероссийском уровне, принадлежит Михаилу Дмитриевичу Челышеву (1866—1915).

Выходец из семьи крестьянина – маляра из деревни Воронино (или Ворыпино) Владимирской губернии, он, благодаря неустанному труду, самообразованию, деятельному участию в общественных делах, был избран гласным Самарской городской думы и уездного земства, самарским городским головой. Тесно связанный с народом, он хорошо знал те беды, которые приносит пьянство. Он сознательно принял участие в трезвенном движении конца XIX в.

Когда правительство весной 1907 года передало на рассмотрение II Государственной Думы государственный бюджет, то Михаил Челышев спешно написал и издал брошюру против пьянства “Главная причина нашего несчастия”.

8 мая 1907 г. он разослал ее всем членам Думы и министрам. Следствием этого было заявление за подписью 170 членов Думы об изменении закона о питейной торговле. Заявление, однако, не обсуждалось Думой ввиду ее роспуска 3 июня 1907 г.

В избирательной кампании в III Государственную Думу Челышев участвовал как трезвенник, член партии октябристов. Был избран депутатом по общему списку избирателей от Самарской губернии. Выступая на первой сессии Думы, он впервые в ее истории ярко и убедительно показал те разрушительные последствия, которые приносит употребление алкоголя, призвал к решительным мерам по утверждению трезвости как необходимого условия здорового развития русского народа и существования Российского государства. Так, в первом своем выступлении 16 ноября 1907 г. в прениях по поводу выступления председателя

Совета министров Петра Столыпина с правительственной декларацией, Михаил Челышев сказал: “Повторяю, если мы не будем трезвы, то в скором времени будем обезличены и стерты с лица нашей родной земли. Применение Правительством системы взимания налогов с населения через водку, по-моему, есть зло, и на это нам, народным представителям, надо взглянуть строго и рассудительно, не с точки зрения отвлеченных политических прав, а действительной и будничной жизни, и такую систему просить правительство отменить”.

Неожиданно для многих речи Михаила Челышева получили широкую общественную поддержку как внутри страны, так и за рубежом. На его имя поступило более 500 телеграмм и писем от организаций и граждан из разных уголков России, а также из Будапешта, Стокгольма, Вены, Брюсселя, Швейцарии. Эти послания вместе с речами депутата были изданы в 1908 году.

Комиссия о мерах борьбы с пьянством

Михаил Челышев внес в Думу законодательное предложение, предусматривавшее важные противоалкогольные меры. Для его рассмотрения 11 декабря 1907 г. была избрана “Комиссия о мерах борьбы с пьянством” Государственной Думы. В нее входило 22 человека, председателем был избран епископ Гомельский Митрофан (Краснопольский. 1868—1919 гг., священномученик). Его заместителем стал Челышев.

Членам Комиссии удалось преодолеть длительные проволочки, вызванные противодействием министерства финансов, затягиванием обсуждения в думских финансовой и судебной комиссиях. 21 и 22 января 1911 г. Думе был представлен доклад приват-доцента Петербургского университета барона Александра Феликсовича Мейендорфа и Михаила Дмитриевича Челышева.

Проект закона Государственная Дума после длительного обсуждения только в ноябре 1911 г. одобрила “Законопроект о мерах борьбы с пьянством”.

В качестве основных мер законопроекта можно выделить следующие:

Предоставить органам местного самоуправления право запрета продажи крепких напитков на подведомственной территории.
Запретить торговлю крепкими напитками в субботние и предпраздничные дни после двух часов дня; в течение всего дня – в воскресенье, крупные церковные и общегосударственные праздники (в сумме 93 дня в году), а также на местном уровне в дни важных событий локального масштаба (храмовые праздники, ярмарки, сходы и пр.).
Запретить продажу крепких напитков в губернских городах ближе 40 сажен (85 м), в остальных местностях – ближе 100 сажен (213 м) от церквей и учебных заведений.
Определить время начала торговли крепкими напитками не ранее 9 ч утра и время окончания торговли в городах не позднее 23 ч, а в сельских местностях – не позднее 18 ч.
Ввести уголовные наказания за нелегальное производство и продажу спиртного.
Ввести для госслужащих уголовные наказания за укрывательство незаконной продажи спиртного.
Ввести для госслужащих материальное поощрение за раскрытие нелегальной торговли спиртным в размере половины стоимости отобранных напитков.
Обозначать на этикетках на винной посуде сведения о вреде вина.
Сообщать учащимся во всех начальных, средних и педагогических учебных заведениях сведения о вреде спиртного.

Комиссия вела работу гласно, в тесной связи с народным трезвенным движением и избирателями. Издавались отдельные думские речи М.Д. Челышева и епископа Митрофана. Выборку из многих тысяч писем и обращений Челышев издал в 1911 году отдельной книгой под названием: “Пощадите Россию! Правда о кабаке, высказанная самим народом по поводу закона о мерах борьбы с пьянством”.

Законопроект вызвал сильное противодействие со стороны российских и международных кругов, заинтересованных в торговле алкоголем. Они обладали огромными богатствами и влиянием на власть. “Российский Совет съездов представителей промышленности и торговли” издал особую записку, оспаривающую правомерность предложенных законодательных инициатив и разослал ее всем членам Государственного совета и другим заинтересованным лицам и учреждениям. По почину “Петербургской фруктовой и винной биржи” для обсуждения судьбы законопроекта 14 февраля 1912 года в Петербурге был созван съезд виноделов, виноторговцев и представителей трактирного промысла. Во Франции “Союз защиты торговли водками и коньяками” постановил обратиться с ходатайством к правительству, прося его предпринять надлежащие шаги в правящих кругах России. Подобные же протесты были вынесены съездами виноторговцев Бордо и Шампани.

В попытках очернить Михаила Челышева объединились представители алкогольного капитала и просто низкие, завистливые люди. В 1912 году, в период избирательной кампании в Государственную Думу следующего, четвертого созыва, в обстановке травли и провокаций М.Д. Челышев был вынужден снять свою кандидатуру из числа выборщиков и выбыл из борьбы за право вновь стать членом Думы.

Госсовет – верхняя палата парламента – практически так и не приступил к рассмотрению данного законопроекта несмотря на большой общественный резонанс и острую необходимость предложенных мер. Император Николай II, ныне причисленный к лику святых, в ходе своей поездки по России, приуроченной к 300-летию дома Романовых, увидел своими глазами масштабы вреда, наносимого алкоголем народу. В итоге он принял 30 января 1914 года единоличное решение о введении в действие пункта 1 вышеозначенного законопроекта. Реально эта норма начала работать лишь в мае 1914 года, однако оценить ее плоды в складывающейся обстановке не удалось. В связи с фактическим началом Первой мировой войны 31 июля н.ст. в России была объявлена всеобщая мобилизация и одновременно введен полный запрет на продажу всех алкогольных изделий. Первого августа 1914 года Германия объявила войну Российской империи...

М.Д. Челышов в публицистике М.О. Меньшикова «Как воскреснет Россия?»

2 июня 1907 г.

Теперь о пьянстве не говорят, как не говорят более ни о каких серьезных вопросах: государственная жизнь остановилась о барьер парламента, который, как остановившийся паровоз, не двигает поезд, а тормозит его. Плохая Государственная Дума, высланная столь нетрезвым населением, загородила государственный путь, но настанет же момент, когда мы вспомним, наконец, что время не ждет, что мы гибнем, что от дум и слов необходимо перейти к делу. В числе трагически неотложных, «проклятых» дел стоит бедствие народного пьянства.

На недавнем съезде партии 17 октября сильное впечатление произвела речь самарского гласного М. Д. Челышева. Она была выслушана и, как многое сильное, тотчас забыта, между тем, есть веши, которые правительству и обществу забыть нельзя. То, что почти треть государственного бюджета у нас основана на эксплуатации не производительных сил, а порока народного, есть такой корень бедствий, который делает почти излишними другие объяснения народного упадка. Именно неудержимому пьянству народному г. Челышев *приписывает и проигрыш войны. «Как пьяный великан не мог бы справиться с трезвым карликом, пьяная Россия не могла совладать с маленькой страной, не пропившей своего Бога». (*М. Д. Челышев. Главная причина нашего несчастья.)

«Все мы пьяны и пьяных били нас,— говорит г. Челышев.— Я глубоко уверен и докажу фактами, что все наше разорение и весь позор произошли от того, что кто-то узнал средство, которым можно нас привести в столь убогое и беспомощное положение. Враги русского народа добились... даже через законодательство, чтобы народ опоить, расслабить не только тело, но развратить душу». . (стр. 526)

Надо заметить, что сам народ издавна инстинктом чувствовал страшную опасность пьянства. В народе не раз возникало движение к трезвости, но правительство в податных целях противодействовало этому движению. Задолго до войны, по словам г. Челышева, «чуть не повсеместно, словно по внушению свыше, стали составляться приговоры в сельских обществах, чтобы не было вина. Но там, вверху, кто наблюдал за жизнью русского народа и кому его благополучие и материальное обеспечение было не нужно или опасно, сумели нажать какую-то кнопку, и Святейший Синод циркулярно, через архиереев запретил попам говорить о вреде пьянства, и попы замолчали. Проходит ряд лет: народ принудительно оставленный без поддержки своих духовных руководителей, сам, повторяю, из предчувствия опасности стал составлять приговоры о том, чтобы насильно не допускать в своем селе кабаки. Тогда виноторговцы начинают уговаривать их, предлагая за право открытия кабаков сотни, тысячи и даже иногда десятки тысяч рублей... И народ, прельщенный златом и опоенный вином, стал допускать за деньги открытие у себя питейных заведений. Но в скором времени предчувствие чего-то ужасного в будущем возымело действие, и вновь посыпались приговоры — ни за какие деньги не допускать в свое селение кабака. Тогда враги русского народа пошли в открытую борьбу против этого благого желания народа. Они выдвинули при дворе Государя Императора неизвестного до того человека, который, достигнув доверия Государя, обманул как самого Государя, так и народ. Обманул изданием указа, что, якобы для уменьшения пьянства и для равномерного употребления населением вина необходимо продажу его взять в руки казны..., там, где десятки лет не было кабака, посадили насильно винную лавку. (стр. 526-527)

Но что результаты их колоссальной реформы оказались гибельными, это бесспорно.

По словам господина Челышева, «с открытием монополии народ стал пить страшно много; со времени крепостного права употребление вина на душу крестьянского населения в десять раз стало больше. (стр. 527)

По расчетам нашего автора (Челышева), «казенка торгует одной только водкой, без виноградного вина и пива, на сумму около 700 миллионов рублей», а если принять в расчет и другие спиртные напитки, то в итоге получится не менее миллиарда рублей. «На этот миллиард дают пять миллиардов полубутылок... Обыкновенно человек пьянеет не только с полубутылки, но иногда и с четверти бутылки. Получается, в лучшем случае, пять миллиардов пьяных, а потому не рабочих дней». Если вычесть праздники и принять, что рабочий день в среднем стоит не менее рубля, то, по расчетам господина Челышева, ежегодная стоимость народных потерь от пьянства выйдет не менее 4 миллиардов рублей в год. «Хозяин семьи 250 дней ходит пьяный, а остальные дни с похмелья», «вот отчего у нас сельское хозяйство пришло в упадок! Никакие усовершенствованные машины не спасут его. Посмотрите, кто у нас в поле работает? Отец-старик, жена с высохшей грудью, все время ходящая беременной, да ребята на высохших ногах»... Ко всему этому прибавьте дикий погром, вносимый пьяницей в семью, побои, скандалы, драки, порчу скота, поджоги с пьяных глаз и пр. Пьянство разлагает начисто органическую ткань семейно-трудового быта. «В последнее время,— говорит господин Челышев,— явились даже два новые сословия: в городах — «босяки», а в деревнях «старые черти» — это отец с матерью. Пьяная молодежь ни во что не ставит старшее поколение; если прежняя жизнь народная тысячу лет держалась на авторитете «стариков», то теперь безусый парень лезет батьке в бороду, и никакой справы с ним нет. «Чти отца твоего и мать твою» — над этой претензией «старых чертей» смеются. Эта заповедь вместе с остальными выброшена из народного обихода». (с.528)

Каким образом государство рассчитывает управлять нравственно рассыпавшимся народом — я не знаю; я уверен, что этого не знают и наши так называемые «государственные люди». Вы, может быть, подумаете, что ценою нравственной катастрофы народ достиг каких-нибудь материальных результатов? Да, только самых бедственных. Пусть цифры, приводимые господином Челышевым, слишком круглы и несколько гадательны, однако им нельзя совсем не верить. По его вычислениям, родная ему Самарская губерния за последние 25 лет пропила столько, что этих денег хватило бы не только выкупить всю землю — удельную, казенную, помещичью и купеческую, но хватило бы на выкуп половины соседней губернии. Население одного Самарского уезда пропило за четверть века 50 миллионов рублей, не считая процентов и потери рабочего времени. Что же мужики за это приобрели? «А приобрели они вот что: дома живут в землянках, едят мякину, а в городах и крупных промышленных пунктах лучшие здания — это тюрьмы, дома умалишенных, с применением всех последних изобретений санитарии.

Единственная, так заботливо охраняемая правительством промышленность делает народ голодным и выгоняет его на улицу под плети и пули, и потом им же наполняются наши окраины. И от этого народ в массе сделался нищим, без всякой собственности». Человек без собственности ниже дикаря. Если это не святой, то непременно зверь. От полчищ этих голодных двуногих приходится уже отбиваться сколько-нибудь состоятельному населению. (с. 528.)

У нас надеются на аграрную реформу, и в самом деле, она стоит в центре народного переустройства. Но, по расчетам господина Челышева, наиболее радикальный черный передел без выкупа прибавил бы всего около десятины на душу «Судите сами надолго ли может хватить пьяному человеку одной десятины? День попил — ее нет». Нет сомнения, что оставить народ гнить в пьянстве и затевать какие либо великие реформы так же глупо, как на гнилой канве вышивать жемчугом. Будьте уверены — самая тонкая работа разлезется. Все пойдет прахом, как уже идет. У нас думают, что корень бедствий — недостатки государственного строя. Но при множестве бесспорных недостатков государственный строй не мог бы так измотать народ, как измотала его чисто физическая отрава — водка. Притом же малоземелье народ трезвый непременно развил бы высокую культуру и был бы несравненно богаче, чем теперь, когда его точит эксплуатируемый правительством чисто физический недуг. Страшно читать у господина Челышева цифры физического вырождения в народе под гнетом удесятеренного за эти сорок лет пьянства. За 26 лет, предшествовавших манчжурской войне, норма роста у новобранцев уменьшилась на 1,5 вершка а «обмер груди измерять почти перестали», иначе некого было бы брать на службу. Вместе с громадным подъемом пьянства наблюдается поражающий рост преступности и сумасшествия, причем 90 % сумасшедших больны от алкоголя. (с. 529.)

О пьянстве бесполезно кричать, пока их превосходительства заняты читкою своих ролей в Думе. Министрам некогда, им нужно время, чтобы сочинять реплики для господ Алексинских и Нечитайл. Кричать вообще о каких бы то ни было серьезных вопросах сейчас совершенно бесполезно, однако и не кричать нельзя. Крик — это грустное право умирающего народа, как всякого умирающего существа. Вероятно, не более как этим правом руководился самарский октябрист, напоминая власти, что откладывать вопрос о пьянстве нельзя. Русский человек в тридцать раз беднее иностранца, но народ русский в пятнадцать раз тратит меньше на просвещение, чем на водку. «На рубль дают просвещения, а на пятнадцать рублей развращения. Один день народ учится, а пятнадцать пьянствует». Лучшее здание в заграничной деревне — школа, лучшее здание у нас питейное заведение, казенный винный склад. (стр.529)

Около 350 миллионов государство тратит ежегодно на одну организацию спаивания народа! Говорят, иначе нельзя: «нужен доход», но,— справедливо говорит господин Челышев,— это равносильно доходу, «когда мать живет от разврата родной дочери». Чтобы дать казне 400 миллионов, народ затрачивает четыре миллиарда. Каждый казенный рубль, вырученный на пьянстве, обходится мужику в 10 рублей. Разве не безумие такая финансовая политика?

Если молодая Россия, спившись с кругу, прозвала старое поколение «старыми чертями», то, может быть, не совсем несправедливо. В самом деле, как это мы, старое поколение, допустили свою родину до столь безобразного порока? Как мы не сумели отстоять молодежь народную от заразы, явно гибельной? Каким образом христианское общество вынесло позор — видеть государственность свою организатором пьянства? Посмотрите, что делается в языческих странах. В Японии, например, курильщики опия караются пятилетним заключением. В Китае посев и ввоз мака запрещен; не только не ставят чиновников заправлять курением опия, но за приверженность к курению увольняют от службы. Так попечительно смотрят «отсталые» власти на какие-то там желтолицые свои народности. У нас же правительство с гордостью печатает, что, несмотря на войну, голод, мор и бунт, из года в год поступление питейных сборов идет все успешнее...

29 ноября 1907 г.

Как от одного плохого доктора больной переходит к другому и к третьему, так несчастная наша родина перешла в ведение третьей Думы со всею кучей своих воспалительных и гнилостных процессов, которые не исчезают, а скорее усиливаются от плохого лечения. (с. 530)

В числе именно смертельных зараз третья Дума унаследовала и трагический вопрос о народном пьянстве. Это специальность господина Челышева, самарского депутата. Господин Челышев — один из самых характерных персонажей третьей Думы. Интересно было появление его на трибуне в день декларации правительства. После бесчисленного множества перечисленных законопроектов по всевозможным вопросикам, каждый в грош ценой, после красноречивой речи господина Столыпина, среди высоко политических речей различных лидеров вдруг раздался голос совсем из другой оперы. На трибуне стал высокого роста брюнет, промышленник из крестьян в русской поддевке, без крахмального белья, но с крупным бриллиантом в перстне. Могучий голос, способный перекричать парламент, а главное — захвативший оратора вопрос могучей важности, хотя вовсе не политический, а бытовой. Трудно изобразить замешательство парламента и министров. Они казались накрытыми врасплох, они растерянно ждали, когда же скандал кончится. Впечатление именно скандала производят каждый раз речи господина Челышева — из тех скандалов, когда в лицемерном обществе вдруг затешется «невоспитанный» человек, который начнет, не стесняясь, говорить правду в глаза вместо условной лжи. (с. 531.)

«Наши «господа народные представители» только что расположились отвести душу в политических приятных разговорах, только что почувствовали себя ораторами, которые могут гулять в «кулуарах», делиться на «фракции», слушать «лидеров», предлагать «формулы перехода» и прочее, только что они втянулись в бесконечную канитель политической метафизики, где все — «требования», все «права» и, по-видимому, не предполагается никаких обязанностей, как вдруг из их же среды встает черная поддевка и, размахивая богатырской, сверкающей бриллиантовым перстнем рукой, возглашает: «Позвольте, господа! А кабак-то вы забыли?!» Какой кабак? В смущении переглядываются гордые тем, что поделились на кучки, господа кадеты, октябристы, мирно-обновленцы, умеренновцы, лостепенновцы или как они там называются.— Какой кабак? Переглядываются министры. Этакая досада! Весь сценарий испорчен. Тут порядочные люди между завтраком и обедом разговаривают о политике, и вдруг — кабак!

Вот причина, почему к господину Челышеву даже друзья относятся с ироническим одобрением. Ему похлопывают в разные моменты его живой и страстной речи, но часть депутатов довольно глуповато смеются, многие ворчат — «довольно!» заставляя председателя Думы призывать оратора к вопросу. Боже мой, ну кабак так кабак, прогалопируйте на своем коньке, если угодно, несколько минут. Это вносит в Думу даже некоторое оживление, но говорить «целых полчаса» о народном пьянстве — покорно благодарим!

К сожалению, господин Челышев, хотя и с задатками крупного оратора, но без всякой школы. У него еще не выработалось искусство покорять внимание слушателей. Он тянет, он не умеет располагать доводы в нарастающем порядке и, что особенно убийственно, — он в одной и той же речи повторяется. Избалованные земские жантильомы и интеллигенты этого переварить не могут. Вот объяснение, почему Катон в поддевке со своим постоянным и единственным припевом: монополия esse delendam, начинает возбуждать пренебрежение и к себе и к громадному вопросу, что он столь смело выдвинул. Он первый выдвинул пьянство в парламент, и это делает ему честь и, может быть, даст ему историческое имя. Из всех партий, сказать, кстати, вопрос о борьбе с народным пьянством поставил на свою платформу лишь одни «Союз русского народа».

Но оцените обломовщину наших патриотов: вместо того чтобы самим развернуть знамя государственной борьбы с бедствием, правые уступили эту честь октябристу господину Челышеву. Правда, господин Челышев октябрист, кажется, по недоразумению. Судя по верности Основным Законам, включая охотно употребляемый господином Челышевым законный титул Государя, судя по горячему патриотизму его речей, самарскому лидеру трезвости недолго оставаться в партии «аккуратных» господ гучкпстов. (стр. 532)

Я против народного пьянства, о чем давно писал и в «Неделе», и в «Новом Времени», так что мне не трудно было найти в брошюре и речах господина Челышева многое, как будто мною сказанное. Естественно, мне остается с величайшим сочувствием приветствовать появление в парламенте депутата, возбуждающего этот вопрос. Пусть господин Челышев не смущается иронией, пренебрежением и даже открытым сопротивлением многих членов Думы его идее. Все это должно заставить его еще серьезнее заняться великой задачей. Ему следует составить в Думе свою группу, пусть это будут люди разных лагерей, но лишь бы хоть на этом страшном вопросе они сошлись и единодушно провели его в законодательном порядке, Нет сомнения, на стороне господина Челышева будет много крестьян. Вероятно, примкнет к нему и часть духовенства; нельзя поручиться, что не примкнет кто-нибудь из аристократии и интеллигенции, хотя оба эти класса, к сожалению, всего крепче запомнили из русской истории известную фразу Владимира о вине. Русским патриотам, к числу которых, бесспорно, принадлежит господин Челышев, необходимо добиться, чтобы в эту же сессию, не откладывая, был внесен какой-нибудь закон, если не о полном прекращении, то хотя бы о серьезном ограничении чудовищного народного порока. (с. 533)

Из среды пьяниц выдвигаются горячие защитники пьянства, под видом «умеренного потребления вина» (границы умеренности принимаются quantum satis). Чтобы оправдать очевидное зло, придумываются скользкие теории, говорят: «На Западе пьют больше нашего, только там умеют пить».

К глубокому сожалению, кроме снисходительности самих пьяниц, громадная трудность в борьбе с пьянством лежит в корысти заинтересованных классов… В силу выгоды и только выгоды каждый раз, когда заговорят против пьянства, раздаются крики: «Ах, да что вы! Все это преувеличено! Вред пьянства не доказан. Пей, да дело разумей!» и пр., и пр. (стр.537)

Не труд Сизифа — обычная наша канцелярская борьба с народными бедствиями; нужен труд Геркулеса, нужен прямо подвиг, чтобы справиться с гидрой пьянства. Необходимо энергетическое вмешательство молодого парламента, нужно все могущество Верховной власти, чтобы остановить народную гибель. Только глубокая уверенность, что это вполне осуществимо, и дает возможность вновь и вновь писать о пьянстве. «Царь, помни об Афинянах!» «Республика, помни о Карфагене!» Русское общество, впервые допущенное к державной работе, помни о дьяволе, о жестоком и мрачном духе (Spiritus vim), что вселился в когда-то сильный народ наш и сделал его расслабленным и бесноватым.

Неужели, в самом деле, первая цель, для которой существует народ наш под небом — это пропить, во что бы то ни стало, 700 миллионов своего достояния в год? Неужели народ существует только для дани своему правительству — и нисколько для своего здоровья, для радости трезвого и разумного бытия? «Хорошо, пусть так — отмахнется на подобные упреки раздосадованный бюрократ.— Оставьте, однако, фразы! Всем известно, что пьянство — великое зло, но ведь казне нужны деньги. Придумайте же, как обойтись казне без акциза, и затем морализуйте сколько угодно». Что ответить на это?

Есть средства обойтись без водки, не нарушая интересов казны. Они реально существуют, эти средства, и если вы о них ничего не слыхали, то тем печальнее для вас. Беда не в недостатке средств, а в тяжелой инерции, в какой пребывает правящий класс. О, если бы министры наши глядели на жизнь с государственной высоты, если бы их захватывала сколько-нибудь тревога за свою родину. Они нашли бы множество исходов, потому что потрудились бы поискать их.(с. 540)

Теперь же, не задумываясь об ужасных последствиях, с девизом; «день мой — век мой», некоторые господа как будто решили, что это гениальная афера — опоить народ и заставить его снести в казенный кабак все, до рубища, до последнего гроша...

Громовой голос депутата Челышева вопиял все эти пять лет, можно сказать, в пустыне.

11 декабря 1912 г.

В числе 352 представителей народных, пожелавших представиться Государю Императору, не будет, к глубокому сожалению, одного, голос которого поистине шел из глубин народных, как бы от сердца матери-земли. Я говорю о крестьянине М. Д. Челышеве, депутате III Гос. Думы. Он не выбран в IV Думу, и могучий голос его уже не будет оглашать зал Таврического дворца. С тою черствою неблагодарностью, с той мелкой завистью к успеху, примеры которой школьники учат у Фукидида и Саллюстия, русские граждане на заре своей политической свободы стараются нередко потопить своих выдающихся трибунов, сжить со свету славных вождей, чтобы самим выскочить на их место. Увы, не место красит человека: взгромоздив свои фигурки на прославленный пьедестал, мелкие люди только подчеркивают этим свою незначительность. Из-за каких-то коммерческих дрязг самарские купцы лишили и родной город, и Россию одного из самых блестящих народных представителей, который оказался созданным для русского национального парламента. Враги называли Челышева мужиком, невеждой, но крестьянство-то его, его коренная, неразрывная связь с деревней и родным народом — они-то и составляли тот драгоценный ценз, важность которого прямо неизмерима при условии прирожденного ума и таланта. Ведь при последнем условии именно то, что Челышев был «мужик», и доказывало, что был не «невежда» в народном деле, а напротив — наиболее осведомленный, наиболее просвещенный из депутатов по части народовидения. В сравнении с ним прямо жалкими неучами и даже дикарями могли показаться те «народные представители» из знатных дворян, что, родившись в раззолоченных палатах и будучи воспитаны на руках гувернеров и гувернанток всевозможных национальностей, отлично осведомлены о жизни английских снобов и французских актрис, но имеют весьма смутное понятие о своей губернии. Челышев в звании «представителя народа» был не самозванец, как очень и очень многие дворяне и разночинцы. (с. 587.)

Выходец из Владимирской деревни, не прервавший с нею земледельческой связи (его семья до сих пор сидит на наделе), Челышев выбился из каторжных условий деревенского захолустья благодаря богатырской натуре, как выбиваются многие купцы. На пути к богатству и славе его сильный природный ум захватывал бездну сведений из живой действительности и выработал себе то глубокое понимание русской жизни, которого очень недостает иным министрам.

— Да, но все же он необразованный человек, он, кажется, не был даже в гимназии, — небрежно заметит иной читатель. На это я, имевший удовольствие беседовать с М. Д. Челышевым, отвечу, что в гимназии, как в лицее и правоведении, таким людям, пожалуй, нечего было бы и делать. Самородок гениального склада, он каким-то чудом, шутя, подобно покойному Кокореву, усвоил между делом все нужные ему результаты школьной образованности, все развитие культурного ума, все понимание вещей, доступное университетским людям. И сверх того, он обладал ясновидением таланта, которого не дает никакая школа. В немногих беседах с Челышевым меня удивляла глубина его государственных взглядов и способность каждый из них (например, по вопросу о хлебной торговле) вооружить изучением специальных литератур, и не только на русском языке. Большой это человек, хотя и с крестьянскими манерами, и большую, прямо несчастную ошибку сделала Самара, не выбрав его еще раз в Государственную Думу. «Он надоел со своей агитацией против пьянства»,— говорят его не совсем трезвые враги. Но это-то и составило его заслугу. Именно потому, что он особенно горячо принял к сердцу самый проклятый вопрос народной жизни, его и следовало бы еще раз послать в парламент. Никто из России не изучил пьянства с более настойчивой и захватывающей страстью, как Челышев. Никто не собрал по этому вопросу более исчерпывающего материала. Никто в Думе не являлся более него во всеоружии знаний, необходимых для освещения этой язвы. Казалось бы, как не выбрать Челышева, как не сделать этого апостола трезвости постоянным послом народным в Думе от одной из самых жгучих народных нужд? Я не говорю о других сторонах народной жизни, на которые Челышев наводил свое понимание, как сверкающий прожектор. Уже одной его специальности — по пьянству народному — было совершенно достаточно, чтобы не только выбрать Челышева, но заплатить, если бы это было возможно, большие деньги, лишь бы удержать его в Государственной Думе.(с.588)

Провал Челышева в Самаре, как некоторых других выдающихся депутатов в разных городах, возвращает нас к несовершенству нынешнего избирательного закона. Мне кажется, нельзя предоставлять людей замечательных, доказавших свою полезность стране, на жертву мелкой провинциальной зависти и предвыборной интриге. Радикалы говорят, что при всеобщем избирательном праве на основании четырехчленной формулы подобного безобразия не было бы; гражданин, доказавший свои государственные заслуги, непременно был бы выбран если не от Самары, то от Саратова или, точнее, от всей России. Всеобщее избирательное право при посредстве тайной, внепартийной подачи голосов выдвинуло бы к законодательству аристократию ума и таланта, т. е. действительных выразителей национальной воли. Теоретически не отрицая этого и не останавливаясь над реформой, вероятно, очень отдаленной, я позволю себе заметить, что, даже не идя столь далеко, состав народного представительства мог бы быть значительно улучшен: достаточно было бы дать Государственной Думе право кооптации, подобное тому, что применяется в Государственном Совете. Там члены, избранные от населения, дополняются таким же числом избранных Короной. Следовало бы и Государственной Думе предоставить право самой дополнить свой состав (например, до 500 человек) избранием на правах членов тех общественных деятелей, которые по разным отраслям народной жизни приобрели себе авторитетное имя. Как ни бедна наша культурная жизнь, все же наберется несколько десятков лиц, о которых говорят: это первый знаток пожарного дела, это первый по части скотоводства, это первый тюрьмовед и пр., и пр. Все эти «первые», насколько я убедился из случайных встреч с некоторыми из них, поражают прежде всего одной чертой: глубокой заинтересованностью в своей специальности, неутомимой и страстной преданностью своему вопросу. Подобно Челышеву, и эти фанатики той или иной народной нужды (например, господа фон Ландезен, Бартоломей, Неверович, князь С. Урусов, Мещерский и прочие), о которых мне вскользь приходилось упоминать,— все они полезны, как профессора, как академики своих вопросов. Согласитесь, что, занимаясь со страстью десяти лет все одной и той же темой, нетрудно дойти до дна ее. Каждый из таких авторитетов в Государственной Думе мог бы заменить специальную комиссию или дать трудам ее одухотворенную, полную практической осведомленности жизнь. Едва ли нужно прибавлять, что участие подобных, выбранных самой Государственной Думой народных представителей, столько же украсило бы ее состав, сколько усилило бы ее производительность. Государственная Дума должна представительствовать не сословные и партийные предрассудки, а, по возможности, разум народный, практическое знание и талант. (с. 589.)

Если так, то можно ли без боли мириться, что такие блестящие представители народа, как Челышев, остаются вне стен Думы?

Не только Дума — в лице Челышева и правительство потеряло благодетельную для него, хотя и крайне неприятную силу. Никто столько крови, вероятно, не испортил В. Н. Коковцову, главному автору винной монополии, как неугомонный самарский депутат. Но это беспокойство было полезно, как горчичник,— оно давало надежды, что стихийная косность в этом вопросе будет, наконец, сломлена и на пьяную погибель действительно будет обращено серьезное государственное внимание. Насколько правительство нуждается в просвещении по этой части, показывает странная позиция казенного органа «Россия» в вопросе о народном пьянстве. Читатели, вероятно, еще не забыли забавных усилий одного из казенных публицистов, господина Лохтина, пытавшегося доказать, что русский народ самый трезвый на свете, что он вообще мало пьет, а деревня русская и совсем не пьет. Обмолвившись столь яркой нелепостью, казенный публицист нашел, что это для него очень хорошо, и поспешил прибавить другую. На основании корреспонденции кадетской «Речи» сотрудник «России» доказывает, что там, где нет казенной продажи вина, народ просто погибает от суррогатов…

Вот каким благочестивым вздохом разрешается казенная логика. Боже, что будет, что с нами будет, если вина и водки не будет вовсе!

Трезвому народу ничего не останется, как пить азотную кислоту.

А чтобы Челышевы не беспокоили нас с трибуны Государственной Думы, мы предоставим им по этому вопросу помолчать... ( с. 593)

Пощадите Россию

1911 г., Самара, правда о кабаке, высказанная самим народом по поводу закона о мерах борьбы с пьянством.
По многимъ причинам, которых касаться я здесь не стану, ни 1-я. ни 2-я Государственныя Думы не сказали того слова о народномъ горе, которое прокатилось-бы по стране, встречая повсюду народное сочувствіе, и явялось-бы такимъ образомъ наиболее яркимъ показателемъ народныхъ желаній. Одно нзъ таких слов довелось сказать 3-й Государственной Думе. И, если память о ней, какъ о Думе политической, в нстории умрет, то память о ней въ народныхъ массахъ, благодаря этому сказанному ею слову, увянет не скоро. Словом, которое я ставлю в великую заслугу даже 3-й Государственной Думѣ, въ которой депутаты личные и партійные счеты не стѣсняются сводить при голосованіи законовъ, является слово о народномъ пьянствѣ. Нисколько не преувеличивая положенія и считаясь только съ суровою дѣнствнтельностью. я вывожу свое заключена о 3-й Государственной Думѣ. по вопросу о пьян-стнѣ. изъ того подлинна го, идущаго изъ народныхъ глубннъ и не исчерпаннаго еще матеріала, который предлагается въ этомъ изданіи.

Народное сознаніе еще не достаточно оцѣнило. какъ много значить борьба съ величайшимъ народ-нымъ недугомъ, но это вполнѣ будетъ оцѣнено тогда. когда пропаганда понесетъ въ народъ истину обь алкоголѣ и о кабакѣ, когда эта пропаганда разска-жетъ народу о томъ, напрнмѣръ, что, кромѣ матері-альнаго разорен!я, изъ-за потребленія алкоголя ежегодно умираетъ. путемъ прямого отравленія и забо-лѣваній. до 1.000.000 человѣкъ *) и когда плоды этой пропаганды заставятъ народъ увндѣть всѣ блага трезвости. II тогда, внѣ всякаго сомнѣнія, дѣятель-ность 3-й Государственной Думы, въ этомъ отноше-ніи. будетъ отмѣчена весьма выпукло въ нсторіи борьбы съ пьянствомъ, вѣрнѣе: въ исторіи русскаго возрожденія. Кромѣ того, никогда не забудется то. что, благодаря 3-й Государственной Думѣ, вопрось-объ алкоголизмѣ получилъ права гражданства и стал ь, хотя и не вполнѣ. но все-же вопросомъ государствен-нымъ, а не остался вопросомъ нѣсколькихъ обществъ трезвости н нѣсколькнхъ ученыхъ.

Вопросъ о народномъ алкоголизмѣ, для успешной борьбы съ которым я выпускаю это издание, пріобрѣлъ для меня болѣзненную силу только благодаря тому, что. выйдя изъ народной среды самъ. проведя среди народа почти всю свою жизнь н никогда не прекращая съ нимъ общенія, я не могъ не увидѣть печальной народной доли, почти всецѣло отъ разрѣшенія этого вопроса зависящей. 11, если я такъ упрямо и такъ энергично настаиваю на безпощадной борьбѣ съ нашимъ русскимъ злокачественнымъ пьян-ствомъ, то за мною, зажигая и волнуя меня, стоить самъ гибнущий отъ этого пьянства народъ со всѣми его печалями и жалобами.

Съ 16 ноября 1907 года, когда я впервые въ 3-й Государственной Думѣ, въ отвѣтъ на Правительственную декларацію, заявнлъ о необходимости начать борьбу съ пьянствомъ законодательнымъ путемъ, н до сего дня я получнлъ и продолжаю получать со всѣхъ концовъ необъятной Россіи, отъ столицъ до самыхъ глухпхъ, казалось-бы, уголковъ ея, безконеч-ныя и безпрерывныя письма. Сплошнымъ потоком* крови и ужасовъ. горя и страданій, жалобъ и воплей о спасеніп плыветъ ко мнѣ эта корреспондЛщія трудо-вого люда, словно сговорнвшагося при помощи какой-то волшебной силы. Но. на самомъ дѣлѣ, не волшшебная сила заставляла и заставляетъ всѣхъ этих столѣтнихъ стариковъ. горсмычныхъ матерей, вдовъ, сиротъ, женъ, солдать. офицеровъ всѣхъ ранговъ, ра-бочихъ. православное и иновѣрческое духовенство, учителей, врачей и крестьянъ сливаться въ одной мысли:—»Спасите нас!" а то страшное иго кабака, которое давить народъ „оть стен недвижного Китая" до германской границы. Каждое заседание Государственной Думы, посвященное алкогольному вопросу и отраженное газетами бередить незаживающие раны народа и сопровождается усиленным приливом этой корреспонденции, словно народъ, чтобы облегчить боль свопхъ ноющихъ рань, хочеть выплакаться. Члены Государственной Думы и, в данном случае, члены Государственной Думы, выступавшіе по вопросу о пьпнствѣ, знакомы, вѣроятно. съ этими писанными закорузлымп. мозолистыми и непривычными къ перу письмами, въ коюрыхъ, по своей неугасшей еще вѣ-рѣ въ Государственную Думу, сельскій и трудовой народъ обращается къ свонмъ представителямъ въ ней за псцѣленіемъ отъ кабака.

Тотъ законъ, котораго такъ страстно и настойчиво ждет население и который, пройдя через законодательные учрежденія даже не в полной мере, дает сельскимъ обществам право изгнанія кабаковъ, является также очень сильным средствомъ въ нашей борьбе с пьянством и большим нашимъ пріобрѣтеніемъ.

Врачи, духовенство и учителя, объединяющееся въ трезвенныя группы и начинаюіціе личнымъ при-мѣромъ, знаніемъи словомъ распространять въ народных массах идею трезвости, — все это служить яркимъ юдтвержденіемъ нашей правоты и говорить намъ, что іы не одни, что нашедѣло ростетъ и ростетъ быстро. О ростѣ дѣла трезвости ярко свидѣтельствуетъ настоящая книга, въ которой приведено свыше 7 000 подписей и которая является іротвстомъ противъ пьянства отъ имени, вѣроятно, не менѣе 100000 наших единомышленннков.

Заканчивая этимъ.настоящую книгу, я не могу не сказать о томъ глубокомъ горѣ, которое охваты-ваетъ сейчасъ всю Россію. Съ удвоенной болью это горе должно наполнить сердца всех друзей народа, и особенно всех нас, ставящих трезвость краеуголыіымъ камиемъ народного счастья. /I говорюог.ъ ужасіюП смерти Нредст.дателя Гоціѵга Министрог.ь Истра Аркадіевича (тилмшша Преступная рука, убившая в*і» КіевТ> II. А Столыпина, убила въ еп> лиц г» одного п.ть ЛУЧШИХ*!» II ПечамЪіІПМЫХЪ друзмі нашего дТ> ііі. 1 )Т,риТ>ншіп слуга Государя. убіѵждиі-иі,іішіГі стражъ Россіи п ей питересонь. II. Д. Столы-шпгь былъ для насъ. для бирцовъ съ ПЬНИСТГ.оМЪ. ИСТИННОЮ II МОЩНОЮ опорою 11с ОДІІІГЬ мулрыіь- '-

віѵгъ и пс одна своевременная поддержка его послужили источником!» нашихъ силъ и нашей настойчивости. а пистон иное желапіе іыкопнаго бы гь въ курст. трезвепнаг«» дѣла и сочувственный интересъ. который онъ пронвлялъ кь последнему, были доказа-тельствомъ. что борьба съ пьяпствомъ въ Россіи имѣ-еть сильна го и убѣждеппаго покровителя. ІІетрт. Аркадіевнчъ Столыиппъ. «еззавѣтпо отдавшііі укрѣ-илепііо пашен родины всТ» своп силы, мужественно отстапвавшіи дѣло возрождепія ! оссіи своею кровью н нрнпесшіп въ жертву ей свою незаменимую. полную еще бодрости п энергіи жизнь.—какъ мудрыіі государственный дѣятель. зиалъ п впдТ>лъ. что въ народной трезвости лежитъ основаніе государственной и паціоналыюй мощи, и потому всегда шелъ дѣяте-лямъ этоіі трезвости па помощь. Глубокое возмуще-піе кіевскпмъ позоромъ и престуилеиіемъ должіь волновать вмѣстѣ со всею Госсіею сердца борцові съ пьяпствомъ и безпредѣлыіая скорбь государств» обі) утратѣ его перваго сына должна быть пашен великою скорбью. Траурь семьи Столыпина — въ і же время трауръ семьи трезвенников.

В пьянстве — гибель России

я Гіюзволю себѣ указать на книжку, которая лежитъ передо мной. Книжка нізывается: „/Іотьдите РоссіюВъ этой книжкѣ приведены народные при-гов ры, которые меньше Зо— 40 подписей не имЪютъ ни олинъ. То письмо, которое я сейчасъ прочту, имѣетъ 117 подписей. Оно изъ Самарский губер-ніи, Николаенскаго уѣзаа. Я изъ подписавшихъ никого не знаю. Вогъ, напр вы здѣсь читаете', „Ерисовъ продалъ 3 недѣла по 325 р. каждый. Надѣлъ каждый по 8 съ половиной десятинъ, значить по 35 р. за десятину Продавалъ, когда отруба дѣлали». Деньги гдѣ? „Пропилъ". Дальше: „Пурпуровъ продалъ 2 надѣла по 320 р. Часть пошла на уплату недоимки, часть пропилъ. Зе-ленко—деньги пропилъ Денисовъ—деньги проі.илъ. Головчановъ—деньги пропилъ". А дальше идет еще так: „Деньги пропил, сам померъ, деньги пропил, самъ помер. Это, господа, не Челышев говорит, это сам народ говорит!

Кто пьёт

Я не могу не указать еще на одно явленіе. Когда въ домѣ пьянствуетъ работникъ или сынъ хозяина,—это страшное горе для родителей и потеря для хозяйственнаго обихода. Но когда пьетъ самъ хозяинъ^дома,—погибъ домъ! Домъ запѵстѣ-етъ, хозяева разбредутся, а большинство уйдетъ на кладбище. У насъ обыкновенно говорятъ: въ Россіи потребленіе водки—63 сотки на душу, и это не много. Но я хочу указать на то, что Рос сія заключаетъ въ себѣ разныя народности. И вотъ мы видимъ, что въ то время, какъ въ Туркестанѣ пьютъ 2 сотки на душу, на Кавказѣ 7 сотокъ, въ Польшѣ 30 сотокъ, -наше русское коренное насе-леніе, населеніе богатырей, сковавшихъ міровую державу, населеніе, дарованія котораго проявлялись на всѣхъ поприщахъ науки, искусства, обществен ной дѣятельности,—вотъ этотъ хозяинъ-богатырь, отъ Бога одаренный, онъ пьетъ не 2 сотки, не 7 сотокъ, не 30 сотокъ на душу,—въ него вливаютъ слишкомъ г.гд^о\ А въ Московской губерніи и въ Петербургѣ 2 :<едра на душу! Такая картина заставляетъ задуматься русскихъ людей, въ кото рыхъ течетъ русская кровь, которые кость отъ кости, плоть отъ плоти родного народа, задуматься надъ тѣмъ, что такъ продолжаться не можетъ. что это опасно для государства! Хозяинъ долженъ быть трезвымъ и сильнымъ, потому что безъ хозяина домъ сирота. Я думаю, и для васъ ясно то. что я сказалъ, что такъ жить дальше нельзя, такъ жить тяжело, выше силъ, и каждый охваченъ чувствомъ внутренней неудовлетворенности. Нужна борьба съ этимъ зломъ, нужна борьба для полнаго искорененія его, проклятаго! На всех бутылках с ядом, который продается въ апте-кахъ, нак-іеенъ ярлыкъ, что жидкое іь въ этой бу-тылкѣ опасна, что это ядъ. А алкоголь, про который наука безповороіно установила, что это ядъ, продается не подъ такимъ ярлыкомъ, не подъ знакомъ черепа съ костями, а подъ знакомъ нашего могущества—орломъ! Дальше. Въ этой борьбѣ, у насъ ещ^ есть вѣдь люди, заинтересованные въ этомъ проклятомъ про-мыслѣ: кабатчики, винокуры, пивовары, водочные заводчики... имъ нѣсть числа. Они пользуются этими доходами, такими доходами, которые подобны тому, когда мать живетъ развратомъ своей дочери! Весь ужасъ этой жизни слѣпые даже видятъ, но общество наше, въ особенности интеллигентное, не обращаешь на это вниманія. Я не могу въ этомъ случаѣ не привести одного стихотворенія Алексѣя Толстого: Стучат и расходятся чарки, Рекою бушует вино, Уноситъ деревни и села И Русь затопляет оно. Дерутся и режутся братья, И мать дочерей продает, Плачь, песни и вой и проклятья — Питейное дело растёт... Намъ говорятъ: «Да, пьянство—зло, с ним бороться надо. Но, меры, которые вы предлагаете, не хороши. Нужны другие меры». И в числе этих других мер указываютъ, что народу надо дать образованіе. Да, это вѣрно, эта мѣра могучая, сильная. Но эта мѣра недостаточна. Бороться можно съ врагомъ тогда, когда вы съ нимъ въ одинаковыхъ условіяхъ, одинаково вооружены, одинаково сильны. Изъ цифръ, вамъ до-ложенныхъ, вы видѣли, что народъ на свою погибель тратитъ около 2 милліараовъ, а на народное образованіе теперь у насъ расходуется менѣе двух-сотъ милліоновъ. Когда вы сопоставите эти цифры* вы увидите, что на народное образованіе тратитсй въ 10 разъ меньше. Другими словами — одинъ день учатъ, 10 дней спаиваютъ и развращают. Волей Государя дано право народным представителямъ самимъ предлагать законы, въ которыхъ нуждается страна. Какіе же законы предложили члены Государственой Думыу Я считаю тотъ законъ важнымъ, который касается всѣхъ слоевъ населенія. Возьмите списокъ зако-новъ предложенныхъ, и вы увидите, что нѣтъ ни одного такого закона, какъ тотъ, который предложили въ Думѣ крестьяне, рабочіе и духовенство сельское, т. е. законъ о борьбѣ съ пьянствомъ. Всѣ объединились на этомъ законѣ и голосами крестьянъ, духовенства и рабочихъ законъ про-шелъ черезъ Государственную Думу. Законъ этотъ состоитъ въ слѣдующемъ: первая статья его говоритъ о томъ, что надо дать народу право самому на мѣстахъ обсудить, что кабакъ его просвѣщаетъ или кабакъ его развра-щаетъ, что кабакъ его обогащаетъ, или разоряетъ. и обсудивъ на мѣстахъ, вынести соотвѣтствующее рѣшеніе. Эта статья даетъ право селамъ, дерев-нямъ, ауламъ, городамъ, посадамъ, станицамъ закрывать всѣ кабаки, ибо кабаки вносятъ ужасную нищету, горе и слезы въ семейную жизнь. По новому закону на сельскіе сходы допускается женщина. Нельзя оставлять безправной нашу работницу, нашу мать родимую, нашу русскую женщину! И ей отнынѣ дано право быть на сходахъ, надзоръ надъ ними, нужно имѣть агентовъ. Мы ноьыхъ штатовъ не вводимъ. мы приглашаемъ къ этому дѣлу полицію нашу. Отд1 льнаго жалованья мы ей за это не пЛіТимъ, а вводимъ поштучную плату за каждый шинокъ. Ііолиція получаетъ половину стоимости отобранныхъ напитковъ. При наличіи такого вознагражденія будутъ оправданы расходы полиціи по разъѣздамъ, путешествіямъ къ мировому и т. д. Такимъ образомъ, мы надѣ-емся, это зло по новому закону будетъ искоренено. Шинкарей по новому закону будутъ бить съ двухъ концовъ и «дубьемъ и рублемъ», (руко-плескинія). С глубокой скорблю мнѣ приходилось ви-дѣть печальны я картины нароонаго бѣоствія и семейной нищеты, )аб ошен іыхъ хозяйствъ, не-избіьжиыхь пос пъдствій нетрезвой жизни>

Для насъ священны эти Его повелѣнія. Затѣмъ Царь говоритъ дальше: с Я пригиель къ твердому убѣжденію, что на Мніь лежишь перебъ Ь гомь и Россіей обязанность во благо м его возлюблен-наго народа»... (читаешь).

Слушайте дальше: «Нельзя ставить въ зависи мость благосѵсніояніе казны отъ разоренія ду ховныхь и хозяйственныхъ силъ множества Аіо-ихь вгьрноподоаниыхъ.»

Итакъ, этому ужасу нашей русской жизни по-ложенъ конецъ! Мы находимся во время истори-ческаго переворота в.ей нашей русской жи^ни. Когда этотъ рескрипт ь былъ обнародован ь, его въ Еерлинѣ, въ Парижѣ и въ Лондонѣ издали от-дѣльнымъ оттискомъ и газеты его распространяли. Я ілѵбоко увѣрень въ тсмъ. что когда Россія будет» трезвой, немного нужно будетъ нести рас-ходовь на оборону. Трезвый народъ сильный, трезвый народъ непобѣдимъ! Пьянаго великана на улицѣ маленькій мужичишка бьетъ, какъ хочетъ. гдѣ хочетъ. Трезваго—не посмѣетъ! За это жестоко будетъ наказанъ!

Вотъ поэтому я долженъ сказать, что вѣря въ Царское велѣніе, вѣря въ мощь русскаго народа и въ его здоровый разумъ, я вѣрю. что весь народъ. какъ одинъ и все общество сплотится и забудетъ въ этой борьбѣ всѣ политическія программы!.. Когда домъ горитъ, наслѣдникамъ нечего спорить, чья доля какая. Іуши сначала пожарь, а то все сгоритъ. Когда потушишь, тогда распредѣляй, что кому достанется. Такъ и съ пьянствомъ.

Вѣрю, что все это у насъ пройдетъ, и народъ вздохнетъ свободно, сохранивъ каждый годъ по милліарду въ своемъ карманѣ. У крестьянъ прибавится земли, у рабочихъ съ увеличеніемъ спроса на рынкѣ, явится огромное требованіе на рабочія руки, а когда требованій увеличется. то повысится и заработная плата.

Мнѣ хочется взглянуть впередъ, къ чему от резвленіе русскаго народа приведетъ Россію. і режде всего, съ оздоровленіемъ народа, у него заговоритъ совѣсть, проснется стыдъ, будетъ жажда религіоз-ности. Поеступленія прекратятся, полиціи убавится работы, судъ замолчитъ, тюрьмы опустѣ-ютъ, палачамъ не будетъ работы, кладбища не будутъ разшг ряться... Когда народъ физически оздо-ровѣетъ, переродится къ лучшему, трудъ его ста-нетъ производительнѣе, и за свой хорошій трудъ онъ сумѣетъ получитъ хорошую плату. Отъхоро-наго труда отъ производительной работы хозяйственное благосостояніе народа поднимется. Только при хозяйственномъ достаткѣ можно мечтать о поднятіи культуры, ибо при бѣдности никакой культуры не можетъ быть, бѣдность толкаетъ на пре-ступленія.

іуь настоящее время мы живемъ во время преобразована. По вотъ что я вамъ скажу: я глубоко убѣжденъ, что если только не будетъ отрезвленъ народъ, если не прекратится спой его, русская семья не будетъ той семьей, которой она должна быть. А не окрѣпнетъ семья, не будетъ семьи, не-будеть и сильнаго государства и не будетъ хорошихъ законовъ. Только семейное начало, семейная обстановка вырабатываетъ сильный, здоровый характера который способенъ разумно разсуждать и распоряжаться своей сѵдьбой.

Для меня совершенно ясно, что всѣ наши законодательные почины, всѣ наши предложенныя реформы не достигнутъ той цѣли, которой мы отъ нихъ ждемъ, если не прекратится спой народа. Я глубоко убѣжденъ, что только оъ трезвости государственной—народное счастье, что только при трезвости государственной и народной, русскій на-родъ можетъ жить такъ, какъ ему полагается, какъ лучшему въ мірѣ народу! А потому первая рефотрма, которая нужна русскому государству, это—что бы его народъ б.ылъ трезвымъ. Я глубоко убѣжденъ, какіе бы законы ни писали, какія бы реформы ни проводили, пока народъ, не будетъ трезвымъ, всѣ эти законы вѣками будутъ лежать нъ каменныхъ и желѣзныхъ музеяхъ и пользы не принесутъ.

Если каждый изъ насъ, господа, въ своей будничной жизни не' будетъ трезвымъ, а стало быть не будетъ честнымъ, какъ были честны наши предки, когда мужчины краснѣли отъ неосторожнаго слова, то, я глубоко убѣжденъ мы не будемъ хозяевами родной земли, и въ недалекомъ будущемъ будемъ обезчещечы и стерты съ лица родины! (Бурныя рукоплескания)

В хороших биографиях всегда есть цельность в человеческой жизни и личности. В сюжете и опыте героя часто скрыт ключ к разгадке его таланта и успеха. Всякое время вызывает своих героев. Смею утверждать: сегодня очень востребованы Челышовы в России. Пробил их час. Иначе России гибель. Закончить свой доклад хочу словами Челышова М. Д.: «Счастье каждого из нас не вне нас, а, в большинстве случаев, в нас самих. Объединяйтесь в целях трезвости, сами будьте примером для других, и поверьте, многое у нас в нашей жизни и в государстве исправится и изменится к лучшему!»

Использованная литература

1. Волжский день, 1915, 23 сентября, № 203.

2. Голос Самары, 1909, 11 июля, № 145.

3. Голос Самары, 1909, 13 августа, № 172.

4. Голос Самары, 1910, 10 января, № 7.

5. Голос Самары, 1910, 3 марта, № 48.

6. Городской вестник, 1911, 11 мая.

7. Городской вестник, 1911, 13 мая.

8. Городской вестник, 1911, 21 мая.

9. Городской вестник, 1911, 24 мая. Ю.Жигули, 1912, № 1.

11. Журналы заседаний Самарской городской думы, Самара, 1909.

12. Журналы заседаний Самарской городской думы, Самара, 1910.

13. Журналы заседаний Самарской городской думы, Самара, 1911.

14. Интрига против Челышева. //Биржевые ведомости, 1908, 3 июня.

15. Инцидент Челышев-Черноморченко. //Самарский вестник, 1910, 1 сентября, № 1.

16. Наблюдатель. К городским выборам. // Голос Самары, 1909, 23 августа, № 180.

17. Пикард. Самарские негативы. //Голос Самары, 1910, 21 февраля, № 42.

18. Самарский горчишник, Самара, 1911 — 1912.

20. Семенов-Тянынанский А. Памяти М. Д. Челышева //Волжское слово, 1915, 20 сентября.

21. Слобожанин. Мимоходом. //Голос Самары, 1908, 25 марта, № 69.

22. Слово и дело. //Голос Самары, 1908, 28 марта, № 88.

23. Челышов М. Д. Главные причины нашего несчастья. Самара, 1907.

24. Челышов М. Д. Положение России на мировом хлебном рынке. СПб, 1911.

25. Челышов М. Д. Главная причина нашего несчастья. Издание 2. Самара, 1902 г.

26. Челышов М. Д. Пощадите Россию. Самара, 1911 г.

27. Челышов М. Д. В пьянстве — гибель России. 1914 г.

Современная литература и периодика:

1. Алексушин Г. В. Во главе Самары. Самара: Самарский дом печати, 1999. ѵ 2. Бажанов Е. А. Вольный город пионеров Дикого поля. Самара: Самарский дом печати, 1995.

3. Бажанов Е. Челышов (1866 — 1915). //Трезвость и культура, 1991, № 12.

4. Баянский Н. Почему М. Д. Челышов не попал в IV Государственную Думу. СПб, 1913.

5. Востриков В. Челышовское творение. //Самара. Журнал столицы региона, 2008, октябрь.

6. Гусельникова Т. Миллионщик Челышев. //Люди, 2007, № 1.

7. Демидов А. Челышевы. //Самарские известия, 1996, 7 декабря.

8. Казарин В. Н. Возрожденные имена. Самара: Самарское отделение лит. фонда, 2004.

9. Конякина Т. Самарский депутат М. Челышов. //Дельта-информ, 2002, № 1.

10. Мартеновская А. Апостол трезвости / Имена и судьбы. Самара: Изд-во «Волжская коммуна», 2001.

11. Морозов В. Ю. Челышевы. / Самарское купечество: вехи истории /Под ред. Е. П. Бариновой. Самара: Самарский университет, 2006.

12. Меньшиков М. О. Как воскреснет Россия. 2008 г.

13. Речи депутата Челышова М. Д. в Третьей Госдуме.

Партия сухого закона России