Ключевые слова: История

Забайкальские священники в борьбе за трезвость среди подрастающего поколения (в 1903—1910 гг.)

19 июля 2016 года

Куртова А.И.

магистрантка 1 курс

Забайкальский Государственный Университет

г. Чита

В статье рассматриваются духовные и социальные проблемы забайкальской молодёжи начала XX века. На примере отчётов благочинных Забайкальской епархии автор прослеживает попытки священства повлиять на нравственное воспитание подрастающего поколения, анализирует формы и методы, применяемые священниками в этом направлении.

Ключевые слова и фразы: Забайкалье, благочинные, молодёжь, трезвость, алкоголь, нравственность, пороки, проповедь, церковно-приходские школы.

В начале XX века духовенство Забайкальской епархии столкнулось с резким падением духовно-нравственного уровня подрастающего поколения.

Рассмотренные отчёты забайкальских благочинных за семилетний период (с 1903 по 1910 гг) полномасштабно раскрывают имеющиеся проблемы и подробно знакомят с действующими или бездействующими мерами, предпринимаемыми духовенством для улучшения подобной ситуации.

Уже с 1903 года батюшки единодушно характеризовали нравственное состояние вверенной им паствы, а особенно молодых людей, следующими строками: «Пьянство, часто прямо неразумное, азартные игры, лёгкие отношение полов, грабежи, тунеядство встречаются во всех приходах».

Достаточно информативны отчёты протоиреев в последующем году. Так, благочинный 9 округа священник Афанасий Стуков, взывая о скорейшей помощи, отмечал, что к пороку сквернословия население привыкает с самых малых лет, а пьют и молодые девицы, и дети (3, л.75 о). Кафедральный протоиерей Иоанн Карелин (22 округ) писал об увлечении чтением, разжигающим чувственные страсти (2, л.46). Из 10 округа приходили известия о ночных разгулах и дебошах молодёжи (4, л 88). Особенно тяжело обстояли дела в станице Сретенской. Несмотря на неустанные наставления заблудших на путь истинный через духовные беседы и чтения, все усилия давали столь ничтожный результат, что распущенность нравов, пороков и всевозможных преступлений в Сретенском приходе достигла ужасающих размеров. Чего только стоили пьяные, «со всякими безобразиями», вечёрки молодёжи, прекратить которые так и не удалось Ботовскому священнику Алексею Литвинцеву (5, л.98). В городе Шилке пьянство работающих на Амурской железной дороге молодых мужчин увеличилось до запойных размеров. Судя по отчёту священника Николая Писарева духовные лица ничего не могли поделать в данном случае, имея в своём арсенале одни лишь проповеди и беседы. В с. Александровский Завод каждый праздник ознаменовывался пьяной дракой. В качестве средств нападения или защиты использовались камни, дубины, дрова, и даже бутылки и огнестрельное оружие (20, л.13 о; 25, л.66).

Широкому распространению пьянства (даже среди подростков), свободному отношению полов, воровству и хулиганству в немалой степени способствовало попустительство или сознательное обучение со стороны родителей и старших членов семьи (8, л.1650). Определённое воздействие на молодые души оказывали прокламации революции 1905 года, широко распространившиеся по всему Забайкалью (10, л.17 о — 18).

Отмечалось почти повсеместное увлечение юношей и девушек миром алкогольных иллюзий. На повсеместную доступность китайского спирта также указывали неравнодушные священники. Многие из молодёжи, уезжая на заработки в соседнюю Маньчжурию, возвращались оттуда, по меткому выражению протоиерея Михаила Стукова, «развращенные до мозга костей». При этом, хвалясь своим пьянством, даже давали землякам наставления по части алкоголепития: «Что это вы все пьёте водку рюмкой, а вот мы в Маньчжурии пили не стаканом, а миской» (15,л. 62) (19,л.70).

Результатом стало то, что за 2-3 года разврат и пьянство среди подрастающего поколения стали почти поголовными.

Следует сказать, что забайкальские священники сразу же оказались весьма ограничены в средствах для искоренения распущенности нравов. И потому, сетуя на ничтожножный результат предпринимаемых усилий, горестно жаловались епископу Мефодию «Сунься тут с увещеваниями – ты подлец, ты долговолосый, ты ханжа. Молчать – дурак божий, увещевать – есть будет нечего» (1, л.8-8).

Церковно-приходские школы, изначально рассматриваемые в качестве площадки воспитания учеников «в духе веры и благочестия», в деле влияния на народ не оправдывали своего назначения. Скудность духовной литературы в библиотеках и ограниченность учебных часов не позволяли уделять достойное внимание нравственным вопросам (9, л.11о). К тому же, большинство учителей школ имели весьма смутное представление о воспитательных приёмах в работе с молодёжью, и потому школьные занятия являлись неэффективными (7, л.189 об).

Воздействие же через церковные кафедры, министерские школы, приходские советы не рассматривалось серьёзно ввиду малой результативности и отсутствия поддержки со стороны населения. Усилия единичных обществ трезвости часто сводились лишь к получению обета воздержания от винопития, а потому закономерно нарушавшие данные обещания пьяницы, служили наглядной антирекламой всей работе обществ (21, л.20).

Единственно возможной мерой виделась обширная пастырская деятельность, причём священникам предлагалось быть советниками и наставниками для семей пасомых. Особо указывалось на необходимость «обратить на это нежелательное явление особое внимание и действовать непосредственно самим на молодое поколение любовью в духе Евангелия» (10, л.17-18), (16, л. 63). В качестве хорошего помощника в проведении проповедей и бесед предлагался журнал «Воскресный день», изюминкой которого являлись специальные листки с проповедями. Однако в целом ощущалась острая потребность в проповеднических сборниках, ориентированных именно на паству забайкальской епархии, тогда как имеющиеся издавались преимущественно для европейской части России и совершенно не учитывали характер и образ жизни местного населения. За выпуск таких сборников предлагалось взяться братству Кирилла и Мефодия (24, л.63), (26, л.71).

Несколько отличной точки зрения придерживался благочинный 17 округа, священник Порфирий Малков, возлагавший большие надежды именно на церковно-приходские школы и «новое поколение для уничтожения суеверия и разных предрассудков». Для этого предлагалось остановить переход таких школ в министерские, а также иметь большую наполняемость школьных и церковных библиотек книгами религиозно-нравственного содержания. В качестве образца для подражания определялась библиотека Селенгинско-Вознесенского собора (13, л.53), ( 14, л.55 об), (18, л. 78 об). С ним всецело соглашался благочинный 13 округа протоиерей Александр Титов, считая обучение детей и подростков в церковно-приходских школах лучшим способом нравственного воздействия. Причём он же утверждал, что именно на этой ниве священники могут в полной мере применить «и мудрые словеса, и явление духа в евангельской простоте сердца» (22, л.49 об).

Дополнительным препятствием на пути пастырской проповеди служила сильная религиозная индифферентность населения, в особенности молодёжи. Пристрастия к чтению, уж тем более духовному, прихожане не испытывали. Тематика их бесед со священником ограничивалась ведением домашнего хозяйства, семейными и газетными новостями. Исповедывались и причащались лишь старики, да замужние женщины. Молодые же предпочитали слушать пропагандистов секты иоаннитов (12, л.50), (19, л.79).

Плохую службу играло крайне удовлетворительное нравственное состояние самого духовенства. Рапорты благочинных за 1909 год полны такими описаниями образа жизни духовенства, как «опротивел своим безмерным пьянством всему приходу», «предававшийся пьянству» (3, л.75 об), (6, л. 128), «некоторые лица своим нетрезвым поведением подают худой пример» (11, л.30 об), «подвержен слабости винопития», «нередко унижал достоинства своего священнического звания неприличными рассказами» и так далее (22, л.45 об), (23, л.49).

Упоминания в сообщениях благочинных по епархиальным округам о священниках, ведущих очень благочестивую жизнь и являвшихся примером для своих прихожан, крайне редки.

По сведениям В.И.Косых, несмотря на всю свою практичность и благоразумность, усилия и предложения благочинных на местах не нашли должной поддержки у руководства епархии. Среди прочих доказательств приводится тот факт, что даже в документах съезда духовенства и мирян Забайкальской епархии в 1908 г. отсутствуют пункты о формах и методах отрезвления молодого поколения (27, стр.116).

Как видно, в забайкальских реалиях начала XX века исправить столь пагубное положение вещей могли лишь совместные действия духовенства, властей и благоразумных прихожан.

Библиография

1. ГАЗК (Государственный архив Забайкальского края), Ф. 8 (Забайкальская духовная консистория), ОП.1, Д.353, Л.8-8 о.б.
2. Там же, Л.46.
3. Там же, Л.75 об.
4. Там же, Л.88.
5. Там же, Л.98.
6. Там же, Л.128.
7. Там же, Л.189 об.
8. Там же, Л.1650.
9. ГАЗК, Ф.8, ОП.1, Д.690, Л.11 о
10. Там же, Л.17 об -18.
11. Там же,Л.30 об.
12. Там же, Л.50.
13. Там же, Л.53.
14. Там же, Л.55 об.
15. Там же, Л. 62.
16. Там же, Л.63.
17. Там же, Л.70.
18. Там же, Л. 78 об.
19. Там же, Л.79.
20. ГАЗК, Ф.8, ОП.1, Д.741, Л.13 об.
21. Там же, Л.20.
22. Там же, Л.45.
23. Там же, Л.49 об.
24. Там же, Л.63.
25. Там же, Л.66.
26. Там же, Л.71.
27. Косых В. И. Забайкальская епархия: 1908—1923 гг. Чита: Забайкальский государственный гуманитарно-педагогический университет, 2007. 204 с.