Ключевые слова: Конкурс «Сухой закон как благо для России»

Трезвая Сибирь (посвящается Владимиру Георгиевичу Жданову)

1 августа 2013 года

Славный, наблюдательный Лев Николаевич Толстой в статье «Пора опомниться!» заключил: пьющему, живущему среди пьющих, кажется, что все пьют, как вору, у которого в приятелях одни воры, кажется, что воруют все [1].

Да, это так. Но, к сожалению, дело обстоит еще хуже: пьющие, дабы под свое вынужденное пристрастие подвести хоть какое-то оправдание, единичный случай пьянства охотно определяют, как типичное, а случившееся с людьми некоторыми распространяют на весь народ, и вот уже им самим кажется, будто не только все пьют, но – все пили всегда. Так было, так есть и так будет. «Это не нами заведено, не нами кончится» [2].

И вот уже на том возводится апологетика порока, и пьющие, страдающие склонностью к экстраполяциям и обобщениям, охотно чернят историю своего народа и Отечества. И не суть важно того ли они хотели…

Например, намедни мне довелось прочитать в журнале «Медицина и Здоровье» статью, в которой главный врач Сургутского психоневрологического диспансера Сергей Альбертович Смердов привел, видимо, понравившееся ему высказывание некоего врача противооспенного отряда Красного Креста А. Мельникова, утверждавшего в далеком 1914 году:

«…все без исключения (выделено мной. – Е.Б.) инородцы, в том числе женщины и дети, питают необычайное пристрастие ко всему спиртному, причем за недостатком винного спирта пьют одеколон, как и всё, что так или иначе имеет отношение к спиртному» [3].

И тут же, далее, пребывая, видимо, в состоянии сильного головокружения от успехов своего собственного диспансера, С.А. Смердов заявляет:

«На конец 2007 года на учете в нашем диспансере состояло 116 больных алкоголизмом представителей населения ханты. В пересчете на 1000 человек соответствующего населения это составило 31,8. Впервые в жизни было зарегистрировано 4 представителя ханты, больных алкоголизмом, что составляет 1,1 на 1000».

То есть, в переводе с медико-статистического языка на русский общебытовой, на учете в диспансере всего стояло больных алкоголизмом – 116 человек, т.е. 3 (три) алкоголика на каждые 100 человек, проживающих в Ханты-Мансийском автономном округе, а за весь 2007 год было зарегистрировано лишь 4 новых алкоголика – только 1 на 1000!

3 на 100 и 1 на 1000 – так это ж вообще нуль, господа!

Нуль!

Или – почти нуль.

Спрашивается, если 100 лет тому назад «все без исключения инородцы, в том числе женщины и дети» пили одеколон, – а это уже, если не третья, то вторая-то точно стадия алкоголизма, – то что же от подобных существ, от таких безнадег-вырожденцев, от такого негодного генетического материала могло уродиться и что могло уродиться от уродившихся?.. Ведь Плутарх был не совсем прав, когда утверждал, что «Пьяницы рождают пьяниц». Согласно исследованиям французского психиатра Бенедикта Мореля (1809–1873) дело обстоит еще хуже. Имеющие «необычайное пристрастие ко всему спиртному», – т.е., ставшие на путь вырождения – «болезненного уклонения от первоначального типа» (Ю.В. Каннабих), когда происходит не только накопление и передача личных дефектов особи по наследству, но еще и нарастает процесс общей дегенерации, – подпадают под действие закона вырождающихся поколений:

1-е поколение: «нервный» темперамент, нравственные пороки;

2-е: неврозы, эпилепсия, истерия, ипохондрия;

3-е: душевно больные, убийцы, самоубийцы;

4-е: умственная отсталость, кретинизм, бесплодие.

Такова судьба всех имеющих «пристрастие ко всему спиртному»; их род неизбежно исчезает с лица Земли, как исчезли пьющие царские династии Рюриковичей и Романовых…

Так могло ль потомство тех дегенератов 1914 года, – если они были именно таковыми, – выжить и с бодрецой шагнуть в наш, в XXI-й век?!.. И даже более того, могло ли из тех предков, являющихся, – как утверждается врачами – Мельниковым и Смердовым, – на 100% спиртозависимыми, превратиться в поколение почти независимое? 3%, повторюсь, это почти нуль…

Конечно, оценивая столь критично текст разухабистой пишущей братии, мы и сами вместе с тем не должны впадать в иную, в противоположную крайность и утверждать, будто «пьяная царская Россия» – это миф. Нет, не миф. Пили, конечно, в России. Например, душевое потребление алкоголя в Европейской России в 1893 г. составляло аж… 2,46 литра [4].

Не «ха-ха-ха»! – уважаемый читатель, а 2,46 литра! Причем, я подчеркиваю – в Европейской России. Выдающийся современный исследователь алкогольной темы, и он в этой теме – эксперт, А.В. Немцов совершенно авторитетно заявляет: «В середине XIX в. в России была уже добротная для своего времени статистика» [5].

Так вот, 2,46 литра в год. А это 6,7 грамма спирта в сутки. Или – 16 граммов водки. 3 (три) чайных ложки.

Если же мы сделаем подобный же расчет по азиатской части России, то окажется, что на душу населения в сутки там приходилось по 1 чайной ложки «безводного алкоголя». Причем, и это я подчеркиваю особо, эту одну чайную ложку выпивало не коренное население, а в основном русскоязычная орда пришельцев, заполонившая города, в которых уже разместился царев кабак. И, именно этот кабак позволил, кроме всего прочего, еще и фабриковать самую бессовестную ложь о народах, проживающих в Сибири. Например, Матиас  Кастрен 5 марта 1846 г. в письме асессору Ф.И. Раббе, сидящему в  теплом Гельсингфорсе, ныне Хельсинки, писал так:

«Масленицу я провел довольно неприятно в деревне Молчановой, где меня поместили в верхнем этаже обыкновенного кабака. Здесь в продолжение всей разгульной недели я ни днем, ни ночью не имел ни на минуту покоя от шумливых пьяниц. Молчанова – небольшая деревня, окрестная сторона бедна и редко заселена самоедами, но, несмотря на то, продажа вина производилась в таких огромных размерах, что кабак в один день масленицы выручил почти 1800 рублей. По этому можно составить себе понятие о пьянстве в Сибири. Оно распространено до такой степени, что здесь почти уже и не стыдятся его» [6].

Разобиженному финну, которого поселили в кабаке, чрез кабак этот глядящему на мир, мнится, будто бы вся Россия – пьет! Ясно дело, в кабаке и не такое примерещится! За один день, – пишет этот финский болтун, – кабак выручил 1 800 рублей.

1 800! Ух, ты! А сколько ж, спрашивается, было вообще продано водки, если она стоила тогда в среднем около 5 руб. за ведро? [7]

1 800 : 5 = 360 ведер.

Далее, 1 ведро в те времена равнялось – 12.3 литра. Если на поллитровки, то выходит – 25 поллитр содержалось в 1 ведре.

25 поллитр умножаем на 360 ведер и получаем: 9 000 поллитр.

Мне интересно знать, что это там за деревня–деревушечка Молчанова была, в которой мужиками было выпито за один только денек 9 000 поллитр водки?!..

Вот такие вот «путешественники», как этот Кастрен, и формировали мнение Европы о нашем Отечестве!

Еще один «путешественник» – французский писатель, маркиз де Кюстин, побывавший в 1839 году в России, утверждал: «Для русских простолюдинов главное удовольствие – хмель, иначе говоря, забвение. Бедняги! чтобы стать счастливыми, им нужно впасть в забытье» [8].

И это мнение человека, исколесившего практически всю Европу, и пожившего в оной около полувека?! Поразительная слепота к тому, что  дома, удивительная оптическая аберрация – предвзятая зрячесть – к тому, что в гостях.

Впрочем, подобных, несправедливых и ошибочных высказываний, – эка невидаль, –  хватало во все времена. И во второй половине 19-го века тоже, когда демонстрация разительности между Россией и Францией и верификация высказанных мнений стали возможны благодаря статистике, использующей достаточно надежные математические методы. И в самом деле – оцените высказывание А. де Кюстина, имея в своем распоряжении  нижеследующую динамику цифр:

Душевое потребление алкоголя

Хуже того, под влиянием, оголтелой пропаганды пития, проводимой, в том числе, такими деятелями, как А. Дюма-отец, Ш. Бодлер, П. Беранже, Т. Готье, Э. Мане и др. [11], и при соучастии в том правительства, потребление алкоголя во Франции неуклонно растет, и составляет в 1905 году уже 21,2 литра, в то время как в России оно неуклонно снижается и составляет на этот же год всего 2,5 литра [12]. Причем, эти данные по России, – 2,5 литра, – касаются, я повторюсь, только ее Европейской части.

А как же обстояло дело в Азиатской – в Сибири?

Мне думается, что ответ на этот вопрос не может быть простым, и не может содержать оценку общую и однозначную. Вот поэтому, а также, чтобы избежать мешанины в своих собственных представлениях и суждениях, я и предложил бы различать в нашей теме два момента:

1. Ритуально-обрядовая алкоголизация, носящая исключительно индивидуально-личностный, семейно-родовой характер.

2. Появление в XVI-ом веке на сибирском рынке услуг государства, использующего алкоголизацию населения, как способ решения своих собственных сугубо внутри политических и экономических задач.

Далее, было бы весьма полезным не упускать из виду то, что «Сибирь занимает весь север Азии и тянется на с[евер] до Северного Ледовитого океана, на востоке она достигает до Тихого океана, на юге границы её составляет Китайская империя, на ю[го]-в[остоке] она граничит со среднеазиатскими владениями Российской империи, а на сев[еро]-западе и на зап[аде] Сибирь отделена от Европейской России Уральским хребтом» [13].

Соответственно, населяема Сибирь и была, и ныне не только очень многими народами, но и очень разными народами. В том числе, коренными и пришлыми…

* * *

Итак, что же пили в Сибири, сколько пили и все ли пили?

Известно, что енисейские татары – хакасы – пили кумыс. Скоропортящийся кисломолочный напиток из кобыльего или же из коровьего молока, содержащий от 1% (однодневный) до 2,5% (трехсуточный) спирта [14]. Причем, во второй половине XIX в. производство кумыса, по крайней мере, среди хакасов, почти прекратилось. В связи с широким распространением айрана [15]. Айран – продукт молочнокислого и спиртового брожения, который по своим свойствам близок к кумысу, но имеет более густую консистенцию и содержит спирта до 0,6% [16]. Это примерно в 2-3 раза меньше, чем в обычном русском квасе.

И еще пили араку – молочную водку. Причем, как пишет Виктор Яковлевич Бутанаев – этнограф с мировым именем, доктор исторических наук, совершенно не склонный изображать своих соплеменников более трезвыми, чем они были на самом деле, «крепость араки была не больше 5-10 градусов. В редких случаях, чтобы получить хмельной напиток покрепче, делали повторную перегонку» [17].

5-10 градусов – это столько же или в два раза больше, чем у жигулевского пива, считавшегося до недавнего времени «безалкогольным напитком»?! Но ведь даже эту жидкость мудрый, наблюдательный народ, не имеющий к тому же ни биохимических лабораторий, ни Института питания и гигиены, ни партии «Единая Россия», строго-настрого запрещал пить молодым людям, а «мужчина мог  употреблять  хмельные  напитки  только  после рождения третьего ребенка» [18].

И это еще не все! Мало того, что до XX века сибирская водка была, примерно столь же убойной, как сегодняшнее «безалкогольное пиво», так ведь и изготовление ее было процессом весьма трудоемким и затратным. Например, из 10 ведер 0,5-процентного айрана получали лишь 1 ведро 5 процентной араки. А коровы в те времена были мясные, молока давали мизер – 2-3 литра на дойку.

А прикиньте, сколько при этом еще нужно было сжечь дровишек!? Вы бывали в сибирской степи? Голая пустошь! Ни кустика, ни деревца, ни Газпрома, ни угольного разреза! Конечно, есть у нас и тайга. Но… потерянное ищут не там, где светло. Вот и кочевники – стремились жить не там, где дрова, но в местах безопасных и богатых кормом для скотины.

Вспомните, какая куча топлива нужна для каких-то там 2-3 килограммов шашлыка. А тут – целый центнер жидкости! Конечно, такая морока – гнать самогонку – была очень не простой задачей. Поэтому нам вполне верится в то, что, как утверждают некоторые исследователи, молочная водка появлялась на столе у простых людей не чаще, чем один-два раза в году [19]. 

Появлялась один-два раза в году, да и то ведь не у всех. Например, у якутов ее вообще не было. А у некоторых не только водки не было, но даже кумыс отсутствовал. Даже на свадьбе. Вот свидетельство выдающегося российского историка, знаменитого исследователя Сибири Герарда Фридриха Миллера (1705–1783):

«Ни у одного народа свадебные торжества не обставляются так скупо, как у лесных тунгусов. Это обусловливается их образом жизни, потому что они всегда живут очень разбросанно и никогда не имеют больших запасов для угощения гостей. Поэтому на свадьбе у них редко присутствует кто-либо помимо тех двух семей, которые роднятся между собой через этот брак. Если же случается, что поблизости оказывается еще кто-либо другой, и у них есть в запасе столько мяса, что они могут решиться на их угощение, то и их все же не обходят приглашением.

Очень часто свадьба справляется безо всякой пирушки. Если же пирушка имеет место, то родители с обеих сторон должны разделить расходы» [20].

Кстати, говоря о большой трудоемкости приготовления водки, и почти одноразовости ее употребления, мы не должны упускать из виду то, что и айран кочевники пили не круглый год.

Что наводит нас на эту, шальную мысль? Во-первых, конечно же, наличие самих праздников – Тун пайрам (или, как считает современная хакасская, не системная оппозиция, Тун айран) праздник первого айрана, который обычно проводился в конце мая – начале июня, когда после зимовки появлялись первые молочные продукты [21]; и – Праздник последнего айрана – Айран солындызы, который отмечали 1 октября после перекочевки на зимник и окончания заготовки дров на зиму.

Так вот, если б кто-то мог додуматься до того, что кочевники пили водку круглогодично, то ему пришлось бы еще поднатужиться да поднаморщиться для поиска разумных объяснений: откуда молочишко для араки и зачем кочевники городили огород – создавали праздник первого айрана да последнего айрана?

Мы же склонны утверждать, что молоко, по крайней мере, в избытке, не могло быть у кочевников все время. Почему? Потому что такое изобретение, как «скотный двор» – стойловое содержание скота, принесли в Приенисейскую Сибирь оккупанты – русские казаки – только в XVIII-ом столетии.

А что было до этого?

А до этого скот круглый год, – и на ветру, и в пургу, и в лютый мороз, – пасся в степи и в горах на подножном корму: «Лошади уходили за 10–50 км от аала, где вольно паслись на своих отдалённых пастбищах. Зимой табуны укрывались в малоснежных горах. В долине Абакана такими благоприятными местами были горы Сахсаар, Саар, Сарой и др., а в Июсских степях – горы у оз. Белё. Вообще площадь у оз.Белё была выгоном общего пользования. Здесь на территории до 1000 км  не имелось ни селений, ни посевов» [22].

Так, если лошади – там, а вы – тут, много ли вы набегаетесь с такими дистанциями, чтоб молочка поднадоить?

Это один момент.

Второй момент связан с тем, что тогдашние животные в зимнюю пору не то, чтоб хозяев своих, себя-то не всегда прокормить могли: «К весне скот настолько ослабевал, что не в силах был тебеневать. (Пастись, добывая корм из-под снега. – Прим. Е.Б.). Истощённый за зиму скот… надо поднимать. Хакасский обычай требовал, чтобы каждый проходящий мимо обессиленного животного дал ему корм и помог подняться» [23].

С коровами дело обстояло чуть лучше, но не настолько, чтоб можно было б пить его от пуза.

Вот почему, и кумыс, и айран считался летним напитком и готовился лишь с мая по август.

Но… коль дело обстоит именно таким образом, то, дорогой читатель, ведь выходит, что «сибирские татары» жили практически в трезвости с сентября по апрель включительно?! То есть, более полугода?!.. В холодный период – совсем трезвые, весной и летом – набухавшись полупроцентным айраном!?..

И теперь, читатель, давайте вместе подумаем: молодежь – трезвая, женщины – трезвые, мужчины, – да и то ведь не все, и только после рождения третьего ребенка, – изредка позволяют себе выпить 5-10 %-ной водки, то каково ж в таком случае у такого народа душевое потребления спирта?..

Подобное же существовало и у бурятов до прихода на просторы Забайкалья «европейской цивилизации». С той лишь разницей, что их 10 %-ная  водка называлась «тарасун», а пить ее дозволялось только достигшим 40-летнего возраста.

Кстати, мы говорим о южных районах Сибири, где было молоко. А что же происходило в Якутии, на Чукотке, на Камчатке, на Таймыре? Там-то, что же в суровейших климатических условиях вообще жили исключительно одни трезвенники!?

Ну, не все народы были трезвенниками, но – были. Например, тунгусы:

«У лесных Тунгузов,  кроме  табаку, нет в употреблении  ничего  пьяного, да и тот курят из маленьких Китайских трубок, перемешав с мхом: почему и бывают во всю жизнь свою трезвы» [24].

Были трезвенниками и алеуты:

«Питье их вода; они часто употребляют и соленую морскую, когда вблизи нет пресной. В праздничное  время пьют китовый или иной какой рыбий жир, и тянут оный изрядно. Для подпою собственного не имеют ничего;  да и не находят никакой приятности ни в мухоморах, ни в табаке, ни в  хлебном или Камчатском травяном вине» [25].

Трезвые народы, конечно же, были. Но были у иных трезвых народов и нетрезвые соплеменники. И тогда торжествовала древняя истина: «Одна паршивая овца все стадо портит» – паршивость некоторых лихо размазывалась на всю популяцию в целом. Вы посмотрите, как разухабисто в свое время строчил немецкий этнограф Иоганн Георги (1729–1802):

«Мухоморами упиваются и многие другие Сибирские народы (выделено мной. – Е.Б.), а особливо живущие около Нарыма Отяки» [26].

Мухоморят целые народы – как вам это?!..

Конечно, – и это мы не можем отрицать, да мы и не отрицаем, – в каждой деревне, какой бы малой ни была б она, непременно сыщется свой, охотно юродствующий местный эпатажник – истероидная личность, как мы сегодня говорим, доморощенный придурок, страдающий от хронической депрессухи, обусловленной неким неизжитым стрессом – потому он и любитель всевсячески оттопыриваться, нарываться на скандал, садиться на любого ежа ради «острых ощущений», ради бодрячества и куража… Они туго озабочены развлекаловкой, жить им – нестерпимо скучно, жизнь для них – бессмысленная обязаловка. Потому-то они нет-нет да и пускаются расторопно на разнообразные чудные выдумки, подбивают друг дружку на те или иные эксцессы: а давайте, друганчики, как в прошлом-то году, ужремся грибочков и – кто обоссытся, кто изблюется, кто там хату низачем спалит?! Вот уж приколуха-то будет!

Грибоедство, пивопийство и прочее инктоксиканство  – средство разрушения монотонности вялотекущей бессмысленной жизни убогих, нищих духом, впавших, порой лишь временно, как в фазу преходящего умственного безумия, в жалкое состояние духовной дезориентации. Такие людишки были, есть и будут. Вы у таких клей «Момент» отберете – они на помойке мухоморов насобирают; вы грибы вытопчете – они где-нибудь коноплю разглядят, даже там, где ее, вроде бы, отродясь не было; вы…

Но ошибкой было б возвесть случайность, единичность, мутацию – в статус всеобщего и общенародного.

Попыткой приписать целому народу свои собственные, нереализованные пристрастия, можно считать и интерпретацию этнографа Н.Н. Дикова, который во время экспедиции в июле 1967 г. на правом берегу р. Пегтымель (Чукотка) обнаружил древние наскальные рисунки:

«Особую сюжетную группу составляют разнообразные человекоподобные фигуры мужского и женского пола, выполненные в разной стилистической манере, с большей или меньшей схематичностью. Среди них выделяются своим необычным видом антропоморфные изображения довольно загадочного характера, почему-то осененные огромными грибами. Грибовидные силуэты над человеческими фигурами означают именно гриб, а не пышную прическу или головной убор. Заглянув в определитель шляпочных грибов, можно убедиться еще и в том, что это не грибы вообще, а именно скорее всего мухоморы, с их характерной расширяющейся внизу ножкой и выпуклой еще молодой шляпкой или с уже распустившейся плоской. …

 Хотя мухомор в заполярной Чукотке у Ледовитого океана появляется спорадически, тем не менее его значение здесь еще в недалеком прошлом в качестве опьяняющего наркотика достоверно устанавливается по этнографическим данным» [27].

«Этнографические данные», о которых упоминает Н.Н. Диков, это пересказ академиком С.П. Крашенинниковым в период путешествия – 1737–1741 гг. – местного слуха о потреблении мухоморов представителями племени камчадалов. Но – Крашенинников писал не про север Чукотки, а про юг Камчатки[28] ?!

Впрочем, важнее иное: трудно сказать, в какой «определитель» смотрел Н.Н. Диков, – скорее всего, в «Определитель шляпочных грибов» проф. Л.А. Лебедевой, вышедший в Государственном издательстве сельскохозяйственной литературы в 1949 году, – но возникает вопрос: почему же из всех там представленных изображений он остановился именно на мухоморе? Чем таким уж существенным абрис мухомора отличается, скажем, от кесарева гриба, желчного гриба, кольчатого колпака, паутинника пурпурового, масленника настоящего или же от сыроежки красной?..

И потом, почему в голове автора книги эти наскальные каракули вызвали столь экзотическую ассоциацию именно с грибами, ведь хорошо ж известно, что «археологи так и не обнаружили в древнекаменном веке пейзажных рисунков» [29], т.е. рисунков, на которых изображена природа? Диких животных, людей – сколько угодно, но… не грибы, не элементы природы!?

Рис. из книги Н.Н.Диков. Наскальные загадки древней Чукотки (Петроглифы Пегтымеля).

М., Наука, 1971.

Есть у меня на сей счет одна, так себе, завалящаяся гипотеза. В 1921 году швейцарский психиатр Герман Роршах придумал забавный психоаналитический, стимульный тест, известный ныне, как «Тест Роршаха»: испытуемому предлагается смотреть на чернильные кляксы и сообщать, какие образы при этом в его голове образуются. Считается, что эти образы, указывают на глубоко скрытые желания и страхи, лежащие в основе тех или иных неразрешимых личностных конфликтов.

Какие ж страхи и желания  побудили этнографа разглядеть в наскальных каракулях галлюциногенный гриб-мухомор, и сделать заявление тождественное клевете на народы Севера, теперь уж можно только гадать.

Признаюсь, меня очень сильно порой озадачивает, неприятно озадачивает это странное и настырное стремление иных углядеть в какой-либо исторических щели жалкого, вонючего клопика и затем раздуть его «аромат» до размеров протухшего сибирского мамонта, отрыть в исторических завалах какие-никакие этнографические какашки и, извещая о том восторженно весь научный, подлунный мир, с наслаждением размазать их по всей созерцаемой популяции…

Ну, размазали, ну раздули, ну и что с того? Академическая гора родила околонаучную мышь да и то, не будучи в законном браке со здравым смыслом. И – зачем?..

Впрочем, эта тенденция – демонизировать, опоганивать себя самих, и историческое прошлое своего народа, возникла не вчера и, очевидно, не завтра кончится. Вспомните, еще 150 лет тому назад в статье «Страсть к поруганию и самоуничижению» эту же тему поднимал русский публицист, литературный критик Михаил Никифорович Катков (1818 – 1887):

«С некоторых пор развилась у нас страсть, беспримерная и в наших собственных летописях, и в летописях целого мира, – страсть бранить, порицать и отрицать в себе все, предавать в себе все поруганию и осмеянию, все в себе терзать и уничтожать. Не то чтобы  все  эти  операции производились каждым действительно над самим собой, – все эти операции производятся каждым над другими и главным образом над целым обществом, над целым народом. … Не одни пустые люди, но и люди более или менее серьезные сознательно или бессознательно подчиняются этому духу народного самоотрицания и самоуничтожения. Ничего не осталось нетронутым: и старина наша отвратительна, и новизна наша возмутительна, и простой народ наш безнадежен, и наши образованные классы исполнены всякой мерзости; и помещик, и крестьянин, и чиновник, и священник, и купец, все является образчиком человеческой гнусности, все подлежит беспощадному бичеванию» [30].

К этому же явлению, – обозначенному М.Н. Катковым, как «страсть к поруганию и самоуничижению», – вполне можно отнести и все те безапелляционные, безответственные утверждения о наркомании аборигенов, делаемые авторами, не желающими затруднять себя добросовестным изучением данного вопроса. К сожалению, оные утверждения, генетически связаны с трудом С.П. Крашенинникова «Описание земли Камчатки». Даже если авторы не дают вообще никаких ссылок на источник своих умозаключений. Например, профессор Лебедева Л.А. – составитель «Определителя шляпочных грибов»: «Камчадалы из мухоморов с примесью ягод  голубики  приготовляют  опьяняющий  напиток.  Он  действует  на  организм человека  так же,  как  и  водка» [31].

Ну, вот, откуда она, «книжный червь» это все взяла? Из личного опыта? Исключено! С приходом царевых людей на Камчатку, которые притаранили туда способ браговарения и дистилляции, поглощение грибов-галлюциногенов потеряло вообще всякий смысл, и уже только поэтому не могло быть никем наблюдаемо, в том числе, и уважаемой Л.А. Лебедевой: зачем с огромным риском для своей жизни и для жизни окружающих доводить себя до одурения с помощью труднодоступного мухомора, если это можно сделать, поглощая гораздо менее опасную водку, производство которой пришлые начали практически сразу же, как только худо-бедно обжились на полуострове? Уже во времена Крашенинникова во всех пяти острогах – Большерецком, Верхнекамчатском, Нижнешантальском, при гавани Петропавловской и при реке Тигил, – был свой кабак и своя винокурня [32].

Ну, это если мыслить логически, не вставая из-за стола, не выходя из кабинета.

А вот, как оно там, в реальности, то бишь на событийной практике?

Я, конечно, «не могу сказать за всю Одессу», но сказать все же кое-что  могу, поскольку прожил в прошлом веке 15 лет в Петропавловск-Камчатском, в поселках – Тиличики, Каменское и Оссора, а также на Курильских островах – Расшуа и Парамушир, бывал в тундре, сезон провел в горах в геологоразведочной экспедиции… И я не только ни разу не видел, чтоб кто-то из аборигенов мухоморил, но даже слыхивать мне не довелось о подобной дикости?!

Таким образом, я беру на себя смелость утверждать: этнограф, путешественник, исследователь Сибири С.П. Крашенинников – последний свидетель асоциальных пристрастий аборигенов.

Но… однако ж, свидетель ли? Быть может, все же он – собиратель фольклора, собиратель мифов и легенд? Обратимся-ка к его знаменитому труду «Описание земли Камчатки» (1756), где в главе «О пирах и забавах камчатских» Степан Петрович пишет:

«Пиры у них бывают, когда один острог соседей вздумает подчивать, особливо когда где бывает свадьба, или великой какой промысел, а препровождаются наибольше в объядении, в пляске и пении.

В таких случаях хозяева гостей подчивают большими чашами опанги столь довольно, что их рвет по нескольку раз. (Опанга – мясная похлебка с разными кореньями. – Прим. Е.Б.).

Иногда  употребляют  для  веселья  и  мухомор,  известной  оной  гриб, которым  у  нас  обыкновенно  мух  морят» [33].

Во-первых, обратим внимание на словцо – «иногда», т.е. не каждый раз, не в каждый пир, а, во-вторых, и самих пиров, похоже, у аборигенов было не внахлест. Например, один раз в году, в ноябре месяце отмечался праздник очищения грехов.

Далее, случались свадьбы. Часто ли?

По свидетельству пятидесятника В. Атласова (10 февраля 1701 г.), в  ительменских острогах проживало по 150–200 человек [34], но уже через сорок лет, как утверждал немецкий врач Г. Стеллер, обычная численность острога  составляла всего 40–50 душ [35].

Порезвились царевы люди под икорочку да водочку, вышибая у местного населения ясак да согласие признать над собою власть неведомой Москвы! Впрочем, и защитники у этого населения были. Например, все тот же Стеллер, который в 1741 году, докладывая правительству о наличии межэтнического конфликта между коряками и чукчами, в «Предложениях об улучшении условий жизни на Камчатке», полагал: «Надлежит, по моему мнению, прозьбу коряцкую принять и чюкоцкой народ искоренить, хотя не весь, то только стариков и тех, которые ружье носить могут, чтоб сей непокоривой народ о российских людях лучшее мнение имел» [36].

Очевидно, что после столкновения именно с такими врачами, как сей врач немецкий, и появилась фраза-парадокс: лечение хуже болезни.

Однако ж, вернемся к нашим пирам да праздникам. Исходя из имеющихся данных, мы, быть может, не очень ошибемся, если в качестве величины, необходимой для наших, весьма приблизительных прикидок, за среднюю численность острога примем число 100?

В таком случае, нам сгодятся, как подспорье, и данные о том, что в 19-ом веке в целом по России на 100 человек населения приходился один брак [37]. Если же еще предположить, что значение коэффициента брачности (число браков на 1000 населения) в прошлые времена менялся не очень резко, то вполне можно утверждать: в 18-ом веке в камчатских острогах ежегодно играли всего по одной свадьбе.

Конечно, аборигены, жившие по погоде да по настроению, могли и пир закатить, когда вздумается и такой, какой душе угодно. Они, впрочем, так ведь и делали. Но – самое-то главное – а как именно они пировали? Уже известный нам Г. Стеллер утверждает:

«…ительмены в былые времена устраивали столько праздников, сколько им хотелось. Обычно праздники эти начинались в декабре, когда все зимние запасы были налицо. Тогда туземцы целыми семьями отправлялись друг к другу в гости и проводили время чрезвычайно приятно за едой, пением, плясками и забавными рассказами, обычно касавшимися их творца, бога Кутки» [38].

И все! И – никаких мухоморов!

Вообще, как мне представляется, вопрос с этими маргинальными грибами просто окутан множеством липких галлюцинаций, очень смахивающих на обычное вранье, начало которому сам того не ведая, положил С.П. Крашенинников. В своем труднее он писал: «Иногда употребляют для веселья и мухомор…» Иногда – это один раз в год? Или чаще? Или реже? А кто они, эти иногда употребляющие? Абсолютно все жители? Или только мужчины? Или только те, кому за 30? Или отдельные мутанты-отморозки?..

Ответов – нет.

Впрочем, Крашенинников всего лишь транслировал тогдашний слух, слух, который в 20-ом веке невнимательно читающими будет обозначен, как исторический факт и размазан по всем сибирским народам. И вторичность своей информации, кстати, великий исследователь не отрицал. Сообщив о мухоморе, и о том, что употребившее его дергаются, скачут, плачут и бредят, Степан Петрович расставляет далее все по своим местам: «…все, кои мухомор едали, единогласно утверждают, что какие они сумасбродства тогда ни делают, все делают по приказу мухоморову, который им повелевает невидимо. Но все действия их столь им вредны, что если бы за ними не было присмотру, то бы редкой оставался в живее. Я о проказах камчатских, каковы они делают, не упомяну, ибо сам их не видывал (выделено мной. – Е.Б.), и камчадалы сказывают о том неохотно» [39].

Вы можете себе представить, чтобы исследователь, прибывший под влиянием своего любопытства на край света, и увидевший, наконец-то, долгожданную экзотику – дикость в чистом виде, употребление вовнутрь опаснейших грибов-галлюциногенов, взял бы да и впал бы вдруг в полное безразличие к тому, что за тем последует?..

Конечно, это немыслимо. Конечно, если бы С.П. Крашенинников сам  непосредственно видел, как некто употребляет мухомор для веселья, то он видел бы и «проказы» – последствия этого употребления. Но – этого не случилось. Именно поэтому, он и был вынужден рассказывать со слов других. И об этом он сообщал в своем рапорте от 29 августа 1738 г., направленном профессорам Петербургской Академии наук И.Г. Гмелину и Г.Ф. Миллеру: «Чрез привезенных им, Плишкиным, иноземцов написал я их языка слова и спрашивал о их вере и обычаях». [40]

Несомненно, о вере и обычаях Крашенинников спрашивал не только у привезенных «иноземцов», не только у самого старого на тот момент ительмена Тырылки, не только у русских старожилов… И не только спрашивал, но и сам лично наблюдал камчатские праздники. Самый крупный – праздник очищения  грехов у ительменов – наблюдал несколько раз. И подробно, с этнографическими деталями описал их. Но! ни разу, ни разу за четыре года ему так и не довелось самому, лично видеть, как аборигены потребляют для веселья этот пресловутый гриб мухомор?!..

Подобный же казус просматривается и в свидетельствах Г.В. Стеллера, правда, с одним заковыристым нюансом: Степан Петрович если сам чего не видел, так он так простодушно и говорил: «сам не видел», а вот herr Steller – не с того поля ягода: как-то угораздило его выдать бездомную сплетню за зрелый, лично наблюдаемый, научно установленный факт, но тут вдруг сыскались в сём «факте» сильно усомнившиеся; так ведь он, вместо того, чтоб чистосердечно покаяться – ну, дал, мол, маху, – проявил никчемушнюю упертость – пустился в фабрикацию доказательств. Причем, с помощью все тех же слухов?!

Вот, как он это лихо обстряпывает:

«Из грибов в большом и особом почете ядовитый мухомор, по-ительменски — «гхугакоп». Туземцы сушат эти грибы, поедают их, не пережевывая, целыми кусками и запивают их значительной порцией холодной воды. Уже через полчаса после этого они впадают в дикое опьянение и им мерещатся самые причудливые вещи. Коряки и юкагиры еще более падки на эту пищу и настолько любят ее, что повсюду скупают мухоморы у русских; те же из них, которые по бедности не в состоянии купить их, собирают мочу опьяненных и, выпивая ее, становятся от этого столь же возбужденными и еще более сумасбродными. Моча эта действует даже, пройдя через четверых или пятерых. Невзирая на то, что я об этом подробно говорил еще в своих «Заметках» 1739 года, кое-кто сделал мне по этому поводу возражения и подверг сказанное мною сомнению. Поэтому я, охотнее борясь за любовь к истине, чем за поддержание авторитетности своих слов, лично постарался на месте выяснить этот вопрос, причем узнал, что дело обстоит именно так, как я сказал, и не допускает никаких сомнений. Кроме того, заслуживающие доверия как русские, так и коряки сообщили мне то же самое» [41] (Выделено мной. – Е.Б.).

Спрашивается, если сам лично видел, как поедают грибы, сам тому непосредственный свидетель, то каков смысл переспрашивать о том же самом  у заслуживающих доверия русских и коряков? Зачем понадобилось перепроверять виденное собственными глазами?

Вообще мне думается, что Стеллер, с одной стороны, был склонен слепо принимать на веру всякую хрень, а, с другой стороны, у него напрочь отсутствовало чувство юмора. Ну, сами посудите, можно ли всерьез воспринимать то, что ему говорили:

«В пище и питье они стараются ублажить себя обжорством и пьянством, а не приятностью вкушаемых вещей, и если они хотят сравнить былые времена с теперешними, то заявляют: «Какое у нас теперь веселье? Прежде, бывало, мы в день раза по три, по четыре заблевывали все жилье; теперь же нам удается это редко, да и то не больше одного раза. Прежде мы по щиколотку шагали в блевотине, а теперь и подошвы себе не подмочишь» [42].

Как мы видим, Стеллер совершенно не улавливает тонкой самоиронии ительмена, говорившего с ним, наш немецкий друг совершенно не догадывается о том, что аборигены не столь убийственно серьезны, как ему почудилось. Вот, только один небольшой культурально-этнографический пример из работы С.П. Крашенинникова: «…гадают  они  и  трудные  сновидения:  ибо  камчадалы  столько  в  том  любопытны,  что  поутру  самое  первое  у  них дело  рассказывать  сны,  рассуждать  и  заключать  из  того  щастие  или злополучие.  О  некоторых  снах  имеют  они  верные  и  непременяемые правила,  как  например: есть ли вшей  видят, то на другой  день  ожидают к  себе  казаков  без  сумнения» [43].

* * *

Разбираясь с лжесвидетельствами или, скажем помягче, с неосторожными высказываниями о существовании у целых народов пристрастия к одурманивающим веществам, мы, конечно же, не можем игнорировать и спекуляции на теме шаманов, коих иные нередко пытаются изобразить алчными невеждами, суеверными недоумками и хроническими токсикоманами. Так, например, доктор исторических наук, профессор Еврейского университета в Москве В.Я. Петрухин пишет: «Чтобы достичь транса, шаманы обских угров ели мухоморы – nангх или nанх (сходным образом именуется гриб у мордвы и марийцев) – и пили настои из них: этот галлюциногенный гриб угры считали пищей богов и духов» [44].

Ну, вот откуда Владимир Яковлевич все это взял – будто бы шаманы, чтоб достичь транса, ели мухоморы? Сам он, всю свою жизнь просидевший за письменным столом да простоявший за кафедрой, ясно дело, не видел, но ведь и ссылки на первоисточник не дал. И, однако ж, утверждает: «ели»…

Впрочем, даже если б он и сам лично в той или иной экспедиции наблюдал то, о чем пишет, так оно, его утверждение и в этом случае ценой не шибко бы славилось. Как современный глиняный горшок на аукционе древностей…

Как нельзя по бурному житию бывшего священника РПЦ Ивана Охлобыстина и по кипучей деятельности запопсовавшегося диакона Андрея Кураева судить о духовно-обрядовой стороне первых христиан, так нельзя и по поступкам сегодняшних, часто уже спившихся, но настойчиво называющих себя шаманами, судить о шаманизме, существовавшем до христианизации и алкоголизации народов Сибири. Тем более, что, похоже, нет ни одного сколько-нибудь авторитетного свидетельства, зафиксированного не как расхожий слух, но как научный факт, свидетельства того, что шаманы камлали непременно после приема водки и ядовитых грибов – мухоморов. Хуже того, мы сталкиваемся подчас с очевидной, хотя, возможно, и с непреднамеренной фальсификацией: иные пишущие на религиозно-этнографическую тему словно бы поигрывают в «испорченный телефон»: познакомившись, порой с небрежно выполненными, двусмысленными, плохо отредактированными записями того или иного путешественника, они, допуская при этом, – не без влияния своих собственных, актуализированных потребностей, – грубую трансформацию первоначального текста, охотно и торопливо пишут о прочитанном. И все это информационное месиво, не пытаясь даже разжевать, торопливо проглатывают очередные читатели, часть из которых, начитавшись начитавшихся, также норовит изложить снизошедшее на них знание, подпустив к тому же еще наукообразности, многозначительности и слегка припудрив темные места, и подрумянив явно не живое.

Один из таких пишущих читателей – профессор Чикагского университета Мирча Элиаде, добросовестно проштудировавший великое множество самых разных литературных источников, и ни разу не побывавший в России, уверенно утверждает:

«У шаманов иртышских остяков техника явно отличается. Вызванный на дом шаман приступает к окуриванию и приносит кусок ткани в дар Санке, Всевышнему Небесному Существу. После дневного поста вечером он купается, затем съедает три или семь грибов и засыпает. Через несколько часов он вдруг просыпается и, весь содрогаясь, сообщает все то, что духи открыли ему через «посланника»: о духе, которому следует принести жертву, о человеке, из-за которого охота была неудачной и т.д. Затем шаман снова впадает в глубокий сон и на следующее утро приступает к требуемым жертвоприношениям» [45].

Обратим внимание на то, что автор нас уверяет, будто бы шаман, вкусив ядовитых грибочков, засыпает.

?!..

А вот, несколько иное, да, что там говорить, прямо противоположное описание, которое дал российский геолог Карл фон Дитмар (1822 – 1892):

«Как только забрезжило утро, нас разбудила страшная суматоха перед нашей палаткой. Дикого вида коряк, шаман, кричал и прыгал, ударяя в барабан, вокруг палатки. Со страшно искаженным лицом, точно сумасшедший, он выделывал самые изумительные прыжки. Дребезжащим голосом завывал он свои почти ритмические заклинания. Это продолжалось добрых полчаса, пока его не успокоили и не увели другие коряки, когда он, наконец, свалился, как без чувств, на землю. Казаки, владевшие корякским языком, уверяли, будто он извергал угрозы против нас и призывал демонов. При этом я узнал, что шаманы охотно пользуются мухомором (Amanita muscaria) для того, чтобы доводить себя до этого бешеного одурения. Было ли это так и в настоящем случае, я не мог узнать» [46].

Итак, в первом случае шаман, съев то ли три, то ли семь грибов, сразу же заснул, а во втором – то ли съел, то ли нет, но, по уверениям казаков, все же съел и – кричал, и прыгал. Один – кричал и прыгал, другой – заснул… Какие, однако ж, разные реакции на одно и то же? Но, похоже, что обе эти реакции к мухомору отношения не имеют ровным счетом никакого. В Словаре-справочнике «Иллюзия рая», написанного Александром Олеговичем Шпаковым, – ныне доктор биологических наук, зав. лаборатории молекулярной эндокринологии Института эволюционной физиологии и биохимии им. И.М. Сеченова РАН (Санкт-Петербург), – совершенно справедливо утверждается:

«Человек, отравившийся красным мухомором, уже через полчаса-час чувствует сильное нервное возбуждение, напоминающее опьянение, у него могут возникать иллюзорные картины и галлюцинации. Эти эффекты довольно быстро замещаются типичными симптомами отравления, особенно если количество съеденных грибов велико. Отравившегося мучают тошнота, частая рвота, понос с коликами, его прошибает пот, изо рта текут слюни. Если доза была значительна, а никаких мер по спасению предпринято не было, то возможен смертельный исход» [47].

Согласитесь, если у вас рвота и понос, то тут уж – ни заснуть, ни попрыгать и ни покамлать.

О подобном же действии мухомора, правда, не в связи с шаманами, а с казаками в связи сообщал и С.П. Крашенинников: денщик подполковника Мерлина, приняв гриб, пытался удавиться, и удавился бы, если б не находящиеся рядом товарищи; другой служивый, наевшись мухомора допьяна, раздавил сам себе яйца и умер; еще один, опоенный мухомором, начал было резать свое собственное брюхо, но присутствующие вовремя перехватили замахнувшуюся руку [48].

***

Бытует мнение, будто бы шаман для камлания не только должен войти в измененное состояние сознания и, затем, в экстаз, но войти непременно с помощью какой-либо наркотической дури. Согласиться с первым утверждением можно, но не со вторым. Тем более, что в пронаркотическом русле прытко струятся  грязные потоки самой бессовестной лжи. Создатель одного из таковых – мистификатор-невежда О. Диксон, заявивший в своей книжонке «Мистерии мухомора. Применение галлюциногенного гриба в Шаманской практике» будто бы «используя галлюциногенные средства шаман или колдун может в любое время вызывать и достигать чувства единения с природой, целительного катарсиса, ощущения прикосновения божества, своей причастности к вечному круговороту вещей» [49]. Понятно, что подобного рода утверждения не только смердят аляповато-топорной пропагандой наркомании, но из них еще и торчат длинные уши заблуждений и постыдных личных пристрастий. Нельзя, разумеется, исключать и очевидное наличие своекорыстного, шкурного интереса…

Однако важнее иное – понимать: все ощущения и состояния, возникшие после употребления яда, в том числе, называемого «галлюциногенным средством», есть симптоматика отравления, возникновения болезней и расстройств. Более того, яды, оказывая разрушительное воздействие на все органы и системы организма, неизбежно приводят к общей деградации человека – физической, умственной, нравственной, а вот этого-то как раз и не наблюдали исследователи еще сотню лет тому назад, что уже само по себе свидетельствует о неупотреблении средств, вызывающих интоксикацию. Напротив, например, известный  финский лингвист и этнограф  К. Доннер, путешествуя по  Сибири в 1911–1914 гг., отмечал: «…можно считать, что у самоедов, остяков и некоторых других племен шаман обычно здоров, а в интеллектуальном отношении часто превосходит свою среду» [50].

Об этом же свидетельствует и этнограф, доктор исторических наук, крупнейший специалист по этнографии народов Нижнего Амура и Сахалина Анна Васильевна Смоляк, которая лично в 1957 провела 5 месяцев среди нивхов и ульчей, в 1958 – 5 месяцев среди ульчей и нанайцев, и, затем, ежегодно выезжала в экспедиции вплоть до середины 1980-х гг.: «…шаманы  нанайцев  и  ульчей… – сильные,  волевые люди, во многом сведущие, опытные в житейских делах, в  промыслах» [51]. Более того, А.В. Смоляк, в подтверждение своих слов приводит конкретный пример: шаман-ульч А. Коткин из селения Дуди, которому в 1976 г. было  уже 90 лет.

Как вы считаете: эти характеристики подходят для людей, систематически доводящих себя до состояния интоксикации?

Но, и вполне резонно, заметит иной мой читатель, ведь нельзя же отрицать, что шаманы в своих ритуалах использовали одурманивающие вещества?

Действительно, использовали. Но – почему, зачем и как?

Ответить на этот ряд вопросов мы должны. Чтобы иметь хотя бы общее представление о той теме, которую мы тут рассматриваем.

***

Очевидно, в религиозно-мировоззренческих системах всех народов мира есть представления о непримиримости вселенских сил добра и зла. В христианстве этот конфликт олицетворяют Бог и Люцифер, в исламе – Аллах и Иблис (Шайтан), в зороастризме – Ахура-Мазда и Ахриман…

И фронт этой борьбы, конечно же, проходит через каждую человеческую душу, проходит по судьбе каждого человека вне зависимости от того, хочет этот «венец творения» «участвовать в политике» или нет. Быть созерцателем, пребывать вне всемирного конфликта – невозможно. И поэтому каждый занимает позицию, и каждый несет персональную ответственность за свой собственный неизбежно-обязательный выбор.

Согласно хакасской мифологии первого шамана создал повелитель подземного царства, бог Страдания и Смерти – Ирлик-хан, а первого человека – верховный творец Хан-Худай [52].

Подобные же представления зафиксировал во время экспедиции в середине XIX века исследова­тель быта, религиозных воззрений и обрядов П.И. Третьяков: со слов туруханских инородцев (тунгусы, долганы, остяки, самоеды, юраки) первый шаман был создан при непосредственном содействии дьявола [53].

Аналогичные взгляды содержатся и в якутском предании: «первый шаман» обладал чрезвычайным могуществом и из гордыни отказался признать Верховного Бога якутов. Тело этого шамана состояло из массы змей. Бог выслал огонь, чтобы сжечь его, но из пламени вышла жаба; именно от этого животного произошли «демоны», давшие, в свою очередь, якутам выдающихся шаманов и шаманок» [54].

Из приведенных свидетельств легко может сложиться ошибочное мнение: шаманы – это сатанисты. Однако, это не так.

Во-первых, важно понимать, что «шаман – лицо, избранное в шаманскую «должность» самими духами» [55].

То есть шаманство не выбирают, как, например, ту или иную профессию, к шаманству принуждают потусторонние силы. По многочисленным свидетельствам, которые собраны исследователями, выходит, что если будущий шаман пытался не расслышать «призывы духов» и уклониться от предназначенной ему стези, то начинал недомогать, болеть, страдать порой даже психическими расстройствами, и хвори уходили, когда он начинал шаманить.

Впрочем, это вполне можно понять и принять, ведь и с нами, с нешаманами высшие силы ведут подобную же «игру»: мы заболеваем телесно, чтобы выздороветь духовно. Жизнь, которую мы проживаем, это наш  индивидуальный курс лечения, а болезнь, впрочем, как и страдания вообще, – есть лекарство. Как клин вышибают клином, так и с помощью одной болезни, мы устраняем другую.

Вот почему, я думаю, церковники так решительно выступают против эвтаназии: умирающий, нестерпимо страдающий человек, когда гордыня, – позиция неприятия, несогласия, несмирения, – раздавлена и устранена бессилием и болью, в последние часы своей земной жизни обретает благодатный шанс отринуть некое греховное заблуждение, и ступить на очередную ступеньку той лестницы, что ведет к Богу…

Во-вторых, шаманизм – это не только особая форма осознания мира, обусловленная верой в духов, в нижнего бога и в верхнего, но это еще и посредничество между людьми и духами: «взять нечто в мире духов и передать людям, или взять нечто в мире людей – и передать духам» [56].

И, наконец, в-третьих, важно понимать: шаман не выдумал ритуалику камлания, он ее получил уже в готовом виде от своих служебных духов –  «тёсей», которые являются существами подземного мира и, по представлениям потомственной шаманки Сарго Мойнагашевой (Хакасия), относятся к силам зла [57]. Именно они, как утверждает хакасский этнограф  В.Я. Бутанаев, «считаются создателями спиртного зелья» [58], и именно они требуют, чтобы шаман подкармливал их этим зельем. Не себя, но – их!

Причем, нужно иметь в виду, что не все духи одинаковы в своих пристрастиях, поэтому и требуется спиртное далеко не всем. Кто-то нуждается, например, в табачном дыме – «дым является «кормом» для духов», – утверждает эвенкийский писатель Алитет Немтушкин [59]. Но было время духи и без этого «корма» – без табачной вони, вполне обходились, ведь сие зелье завезли в Сибирь из Китая только во второй половине XVII столетия. Это не означает, конечно, что сидели духи на голодном пайке. Нет, конечно. Довольствовались, например, тем, что шаман просто брызгал на все четыре стороны обычным коровьим молоком [60], или бросал «щепотку первых  обрезков нового  чайного  кирпича» [61].

Так было.

Так было на протяжении столетий. Чинно, по-хорошему, торжественно… Заботливо окуривая ирбеном и богородской травой себя и жилье, окропляя от души пространство свежим, коровьим молочком, священнодействовал шаман… И вдруг, на протяжении всего-то одного, XX-го столетия – грубый слом древнейшей традиции, на месте которой воцаряется модерновый новодел:

«Камлание являлось коллективным мероприятием с обязательным присутствием соседей.

По заданию шамана в юрте устанавливали необходимый реквизит – принадлежности, необходимые для шаманского действия. На столик ставили девять бутылей никем не  пробованной араки(Здесь и далее выделено мной. – Е.Б.) для пития и кормления духов-тёсей. Вином из девяти бутылей угощали собравшихся соседей. Если кто-либо проливал напиток на пол или даже только  капал, то шаман бил его орбою. За время камлания надо было выпить все количество спиртного» [62].

Что это?!

Вы такое способны представить: девять бутылей на вас и на соседей? Это уже не просто ткнуть пучком травы в айран и побрызгать оным окрест, а – «надо выпить все количество спиртного»?!..

Вместо священного обряда – зауряднейшая пьянка?!..

Наверно очень большим диссонансом с этими «бутылями» звучат слова из фильма Л. Круглова «Шаманизм. Рисованное железо Ня»:

«Шаману, если он хочет договориться с духами, категорически нельзя ни до, ни во время камлания употреблять спиртное. Иначе, ничего не получится. Более того, духи могут оскорбиться. После камлания – другое дело: и костюм напоить, и в костер плеснуть».

Костюм напоить! В костер плеснуть! И, тем самым, накормить духов, а не себя самого и односельчан своих.

Приведу еще один фрагмент из книги профессора Чикагского университета М. Элиаде «Шаманизм: архаические техники экстаза», который приводит фрагмент из книги финского этнографа Уно Харва-Хольмберг, который побывал в 1911–1913 годах в Поволжье и в Приуралье, и никогда не был в Якутии, но, теме не менее, дает описание шаманского сеанса именно у якутов:

«Между деревьями и юртой ставится небольшой столик, а на нем – бутыль с водкой. Шаман начинает выполнять движения, имитирующие полет птицы. Постепенно он поднимается на Небо. По дороге он совершает девять остановок, и на каждой приносит жертву местному духу» [63].

Конечно, многих читателей, которые сталкиваются с подобными описаниями, невесть откуда взятыми, все это может не только озадачить. Между тем, необходимо принимать во внимание историческую данность, – касательно последнего фрагмента, – что у якутов не только водки, но даже забродившего молока отродясь не бывало. Водка в Якутске начала появляться только в XVIII столетии, да и то пили ее, за редчайшим исключением, отнюдь не местные жители. Поэтому мы совершенно твердо можем сказать: до колонизации Севера и в шаманских ритуалах, и вне ритуалов никакого «столика, а на нем – бутыль» просто не могло быть потому что быть не могло.

Но вот, могло же стать и, быть может, даже стало? Кто-то же этому финскому товарищу рассказал историю про столик в кустах с бутылью водки?

Конечно, «кто-то рассказал» – это еще не научный факт, и вообще не факт, но мы все же не может отрицать, да мы и не отрицаем, а исследователи даже утверждают, что за последнее столетие произошла определенная частичная религиозная и обрядовая деградация. Более того, появились и свои модернисты – никоны, кураевы, охлобыстины…

Разумеется, единичные факты обрядовых извращений еще не есть тенденция, но мало ли у нас любителей «из мухи делать слона», объявлять частное всеобщим? Особенно, если сам пишущий имеет соответствующее пристрастие. Вспомним еще раз особенность, подмеченную Л.Н. Толстым: пьющему кажется, что все пьют.

Вспомним в этой связи еще раз и о мухоморе. Ведь сообщений о том, что шаманы использовали для достижения экстатического состояния гриб-галлюциноген, нет ни в трудах основателя кафедры археологии, этнографии и исторического краеведения ХГУ имени Н.Ф. Катанова, хакасского этнографа, доктора исторических наук, профессора В.Я. Бутанаева, ни в статьях доктора исторических наук, крупнейшего специалиста по этнографии народов Амура и Сахалина А.В. Смоляк, ни в работах известного отечественного этнографа В.Ф. Трощанского…

И, тем не менее, поди ж ты – витает в  информационных пространствах этот вонючий запашок навета, маскируясь под достоверность, под научный факт, под историческую данность, и, деформируя наш взгляд, брошенный в прошлое, искажает идейно-нравственную картину настоящего, и выступает несокрушимой основой не только для оправдания собственного малодушия, позволяющего с помощью интоксикантов прибегать к такому удобному забытью, обходя опостылевшие диалоги со своей, плохо спящей совестью, но и для навязывания целому обществу деструктивной, наркотической парадигмы.

И все ж таки, вся эта тема – пили ли в прошлом, жили ли трезво народы в прошлом – была б всего лишь умственной жвачкой для праздных людей, когда б ядовитые семена лжи и беспринципных интеллектуальных допущений, слепленных из этнографических и подзаборных слухов и сплетен, брошенные в историческое вчера, не прорастали б в настоящем чертополохом деградации, упадка и духовного растления… Поэтому-то мы  и ищем не свою правду, но всеобщую истину, ту самую, познав которую мы станем свободными людьми!

Евгений БАТРАКОВ

8 июня –  14 сентября 2013 г.

 

Литература:

1. Толстой Л.Н. Собр. соч. в 22-х томах. Т. XVII. – М.: Художественная литература, 1984. С.138.

2. Островский А.Н. Сочинения. Т.1 – М.: Издание книжного магазина Думнова, 1890. – С.92.

3. Смердов С.А. Решить алкогольный вопрос. / Медицина и Здоровье. –  2008. – №5 (25). – С.22.

4. Сикорский И.А. Яды нервной системы. Кн. IV. – Киев-Харьков, 1900. – С.148.

5. Немцов А.В. Алкогольная история России: Новейший период. – М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2009. – С.60.

6. Кастрен М.А. Сочинение в двух томах: Т.2. Путешествие в Сибирь (1845–1849) / Под ред. С.Г. Пархимовича. – Тюмень: Издательство Ю.Мандрики, 1999. – С.107.

7. Смирнов А.А. Король русской водки.

[Электронный ресурс]. URL:

http://www.spravka08.ru/TextSection.aspx?sectionId=6658

8. Кюстин А. Россия в 1839 году / Пер. с фр. О.Гринберг, С.Зелкина, В.Мильчиной, И.Стаф. СПб.: Крига, 2008. – С.466.

9. Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. – СПб, 1889, Т.XXV-а. – С.910.

10. Сикорский И.А. Яды нервной системы. Кн. IV, Киев-Харьков, 1900, с.148).

11. См.: Ловчев В.М. Алкоголь в европейской культуре. – М.: КДУ, 2012.

12. Энциклопедический словарь Т-ва «Бр. А. и И. Гранат и К°», т.2. – Ст.268.

13. Ядринцев Н.М. Сибирь как колония. Изд. 2-ое. – СПб., 1892. – С.6

14. Кугенев П.В. Молоко и молочные продукты. – М.: Россельхозиздат, 1985. – С.59.

15. Очерки истории Хакасии (с древнейших времен до современности) / гл.ред. В.Я. Бутанаев; научн. ред. В.И. Молодин. – Абакан: Издательство Хакасского государственного университета им. Ф.Н. Катанова, 2008. – С.308.

16. Кугенев П. В. Молоко и молочные продукты. – М.: Россельхозиздат, 1985. – С.59.

17. Бутанаев В.Я. Традиционная культура и быт хакасов. – Абакан: Хакасское кн. изд-во, 1996. – С.117.

18. Энциклопедия республики Хакасия. – Абакан, 2007. – С.45.

19. Андрей Ратманов. «Арака – молочная сестра водки».

[Электронный ресурс]. URL: http://www.proza.ru/2013/03/16/312

20. Миллер Г.Ф. Описание сибирских народов / Изд. А.Х. Элерт, В. Хинтцше / Пер. с нем. А.Х. Элерт. М.: Памятники исторической мысли, 2009. – (Источники по истории Сибири и Аляски из российских архивов: VIII, 1; Герард Фридрих Миллер. Этнографические труды. Часть 1). – С.369.

21. Народные праздники Хакасии. Учебное пособие. – Абакан: Изд-во ХГУ им. Н.Ф.Катанова, 1999. – С.26.

22. Бутанаев В.Я. Традиционная культура и быт хакасов. – Абакан: Хакасское кн. изд-во, 1996. – С.22.

23. Бутанаев В.Я. Традиционная культура и быт хакасов. – Абакан: Хакасское кн. изд-во, 1996. – С.22.

24. Описание всех в Российском государстве обитающих народов, так же их житейских обрядов, вер, обыкновений, жилищ, одежд, и прочих достопамятностей. Ч.3. Самоядские, Манджурские и Восточные Сибирские народы. Переведено с немецкого. – СПб., 1777. – С.51.

25. Описание всех в Российском государстве обитающих народов, так же их житейских обрядов, вер, обыкновений, жилищ, одежд, и прочих достопамятностей. Ч.3. Самоядские, Манджурские и Восточные Сибирские народы. Переведено с немецкого. – СПб., 1777. – С.102.

26. Описание всех в Российском государстве обитающих народов, также их житейских обрядов, вер, обыкновений, жилищ, одежд, и прочих достопамятностей. Ч.1. О народах Финского племени. Переведено с немецкого. – СПб., 1776. – С.84.

27. Диков Н.Н. Наскальные загадки древней Чукотки (Петроглифы Пегтымеля). – М.: Наука, 1971. – С.23-24.

28. Крашенинников С.П. Описание земли Камчатки. – М., Л.: 1949. – С.395, 429.

29. Кравченко А.И. Культурология: Учебное пособие для вузов. – 4-е изд. М.: Академический Проект, Трикста, 2003. – С.199.

30. Катков М.Н. Идеология охранительства. – М.: Институт русской цивилизации, 2009. – С.389.

31. Лебедева Л.А. Определитель шляпочных грибов. – М., Л.: 1949. – С.85.

32. См. Крашенинников С.П. Описание земли Камчатки. – М., Л.: 1949. – С.501, 502, 506.

33. Крашенинников С.П. Описание земли Камчатки. – М., Л.: 1949. – С.427.

34. Колониальная политика царизма на Камчатке и Чукотке в XVIII веке. Сборник архивных материалов. – Изд-ство Института народов Севера, ЦИК СССР, Ленинград, 1935. – С.32.

35. Стеллер Г.В... Описание земли Камчатки. Петропавловск-Камчатский, Книжное издательство «Камчатский печатный двор», 1999. Глава 20. Об ительменских острогах.

[Электронный ресурс]. URL:

http://www.npacific.ru/np/library/publikacii/steller/24.htm

36. Цит. по: Охотина-Линд Н. А. Предложения Г. В. Стеллера Сенату об улучшении условий жизни на Камчатке // Люди великого долга: материалы междунар. ист. XXVI Крашенинник. чтений. – Петропавловск-Камчатский, 2009.

[Электронный ресурс]. URL: http://www.kamlib.ru/resourses/ohotina.htm

37. Белякова Е. Брак и развод в России XIX века.

[Электронный ресурс]. URL:

http://www.demoscope.ru/weekly/2006/0261/analit02.php

38. Стеллер Г.В... Описание земли Камчатки. Петропавловск-Камчатский, Книжное издательство «Камчатский печатный двор», 1999. Глава 30. О празднествах и развлечениях ительменов.

[Электронный ресурс]. URL:

http://www.npacific.ru/np/library/publikacii/steller/34.htm

39. Крашенинников С.П. Описание земли Камчатки. – М., Л.: 1949. – С.428.

40. Крашенинников С.П. Описание земли Камчатки. – М., Л.: 1949. – С.576.

41. Стеллер Г.В. Описание земли Камчатки. Петропавловск-Камчатский, Книжное издательство «Камчатский печатный двор», 1999. Восьмая глава. О деревьях, кустарниках и растениях страны Камчатки.

[Электронный ресурс]. URL:

http://www.npacific.ru/np/library/publikacii/steller/12.htm

42. Стеллер Г.В... Описание земли Камчатки. Петропавловск-Камчатский, Книжное издательство «Камчатский печатный двор», 1999. Глава 25. О характере, наклонностях, добродетелях и пороках ительменов.

[Электронный ресурс]. URL:

http://www.npacific.ru/np/library/publikacii/steller/29.htm

43. Крашенинников С.П. Описание земли Камчатки. – М., Л.: 1949. –  С.413.

44. Петрухин, В.Я. Мифы финно-угров. – М.: Астрель: АСТ: Транзиткнига, 2005. – С.31.

45. Элиаде М. Шаманизм: архаические техники экстаза. – Киев: София, 2000. – С.123.

46. Дитмар К. Поездки и пребывание в Камчатке в 1851–1855 гг.: Часть первая. Исторический отчет по путевым дневникам. – Петропавловск-Камчатский: Холдинговая компания «Новая книга», 2009.

[Электронный ресурс]. URL:

http://www.rgo-sib.ru/book/kniga/157.htm

47. Шпаков А.О. Иллюзия рая. – СПб.: Татьяна, 1999. – С.295.

48. См. Крашенинников С.П. Описание земли Камчатки. – М., Л.: 1949. – С.428.

49. Диксон О. Мистерии мухомора.

[Электронный ресурс]. URL:

http://do.gendocs.ru/docs/index-63347.html

50. Цит. по Элиаде М. Шаманизм: архаические техники экстаза. – Киев: «София», 2000. – C.23.

51. Смоляк А.В. Шаман: личность, функции, мировоззрение: (Народы Нижнего Амура). М.: Наука, 1991. – С.40.

52. Бутанаев В.Я. Традиционный  шаманизм  Хонгорая. – Абакан, Изд-во  Хакасского государственного университета им. Н. Ф. Катанова, 2006. – С.10.

53. Записки императорского русского географического общества. Т.2. Третьяков П.И. Туруханский  край. – СПб., 1869. – С.424

54. Элиаде М. Шаманизм: архаические техники экстаза. – Киев: «София», 2000. – С.43.

55. Гладышевский А.Н. Шаманизм в Хакасии и его реакционная сущность / Автореф. канд. ист. наук – М., 1954. – С.8

56. Зубов А.Б. История религии.

[Электронный ресурс]. URL:

http://storyo.ru/history_rel/10_07.htm

57. Бутанаев В.Я. Традиционный  шаманизм  Хонгорая. – Абакан, Изд-во  Хакасского государственного университета им. Н. Ф. Катанова, 2006. – С.159.

58. Бутанаев В.Я. Традиционный  шаманизм  Хонгорая. – Абакан, Изд-во  Хакасского государственного университета им. Н. Ф. Катанова, 2006. – С.65.

59. Алитет Немтушкин. Обряд Икэнипкэ.

[Электронный ресурс]. URL:

http://www.evenkiteka.ru/books/pedagogics/nemtushkin-obryad-ikenipke/index.html

60. Трощанский В.Ф. Эволюция черной веры (шаманства) у якутов // Ученые записки императорского казанского университета. Год LXX, апрель. Четвертая книга. Казань. 1903. – С.165.

61. Анохин А.В. Материалы по шаманству у алтайцев. – Л.: 1924. – С.31.

62. Бутанаев В.Я. Традиционный  шаманизм  Хонгорая. – Абакан, Изд-во  Хакасского государственного университета им. Н. Ф. Катанова, 2006. – С.116.

63. Элиаде М. Шаманизм: архаические техники экстаза. – Киев: «София», 2000. – С.129.

 

газета «Подспорье» №140