Ключевые слова: Конкурс «Сухой закон как благо для России»

Русалка

30 мая 2014 года

Безжалостное солнце высушивало траву и она, печально пожелтевшая, стояла на газонах колючей стерней. Кое-где в ней мелькали черные проплешины. Равнодушно смотреть на то, как гибнет живое, Алеся не могла. «Тебе, наверное, делать нечего» — смеялись подруги-студентки, "а впрочем, если хочешь, записывайся в ряды «Green-Peace». Алеся молча сносила насмешки и упорно продолжала таскать ведрами воду и поливать засыхающее деревце, росшее рядом с учебным корпусом. Сначала она думала, что деревце воспрянет после первого же полива. Увы, поникшие веточки и не думали подниматься, а листочки, потеряв былую свежесть, день ото дня все более сохли. Наконец, и Алеся поняла всю тщетность своих усилий. Печально вздохнув, она вылила под ствол очередную порцию живительной влаги, как она решила, самую последнюю. Но что это? Около самой земли, сквозь влажную землю от ствола пробивался к свету крохотный зеленый росток. «Значит, я его все-таки спасла!» — и Алесина душа наполнилась светящимся ликованием. «А вы говорили — напрасно!» — девушка вбежала в аудиторию, счастливая, словно сдала академическую задолженность. «Ты о чем?» — однокурсницы недоумевающе переглянулись. Алеся уточнять не стала.
Кажется, только вчера над городом стояло раскаленное марево. Но осень наступила необычно рано. Дождик моросил практически каждый день. Лохматые тучи неслись над городом, подобно кораблям вражеской армады. Сквозь их изорванные паруса порой робко пробивалось солнце и тогда тонкие струны лучей перерезали пространство. Алеся не любила осень. В эту пору ей всегда становилось как-то по-особенному одиноко и неуютно. Все время не покидало ощущение, что она еще не сделала того, самого главного, ради чего, в принципе, и стоит жить. И кто сможет ее понять? Плакаться в плечо подружкам было бесполезно. Они непонимающе пожимали плечами и приглашали «прошвырнуться» по магазинам. «Кстати, ты видела, какой костюм у Вероники? Баксов сто, наверное, отвалила», «Слушайте, а завтра кто пойдет на „тучу“? Мне надо сумку новую купить!» — все эти разговоры Алеся называла про себя «мышиной возней». Нет, конечно, она тоже иногда любила прогуляться по магазинам. Вот только шоппинг-терапия ей не очень помогала. Тому были веские причины — во-первых, росла Алеся без отца, а мама, едва сводившая концы с концами, очень редко выделяла дочке деньги на обновку. А во-вторых, в последнее время Алесе очень понравилось ходить в бассейн и все свои карманные деньги она предпочитала тратить на эту, почти аристократическую, прихоть.
Раннее утро далекого детства. Мама ведет ее за руку в школу. Ножки первоклассницы обуты в лаковые туфельки. Через пять минут их задники начинают немилосердно натирать.
— «Мамочка, мне больно!»
— «Не придумывай, идем быстрее!»
— «Мам, я не могу идти!»
— «Ничего с тобой не случится!».
Алеся больше не пытается возражать и послушно семенит рядом. Боль в израненных ногах порой становится настолько острой, что девочке приходится стискивать зубы, чтобы не заплакать. Но она терпит изо всех сил. Недавно она смотрела мультфильм про Русалочку, у которой тоже очень болели ножки, но она терпела и встретила все-таки своего принца. Значит, и Алесе надо терпеть. А когда она встретит принца, то уже никогда не вспомнит о бедах, происходивших с ней.
Влажный кафель холодил ступни. Алеся присела на край бассейна и стала бултыхать ногой, пробуя водичку. «Вроде, холодновата сегодня!» — мелькнувшая мысль оборвалась от легкого толчка в спину и Алеся, неожиданно для себя, соскользнула в воду. Она быстро выплыла на поверхность, и, отфыркиваясь, с возмущением стала искать взглядом обидчиков. Провинившимся оказался рослый парень с фигурой атлета. Его мышцы, покрытые бронзовой от загара кожей, выделялись внушительно-рельефно. Парень весело расхохотался, сверкнув «голливудскими» зубами: «Не сердись, я нечаянно!» Алеся откинула со лба мокрые волосы, не запрятанные под шапочку, и внезапно почувствовала, что ее негодование улеглось. Она улыбнулась в ответ и сильным движением оттолкнулась от стенки бассейна. «Пятьдесят метров, сто, двести, четыреста, тысяча...Все, на сегодня хватит» — девушка быстро поднялась по лесенке в раздевалку и с наслаждением подставила тело горячим струям воды. Словно сладкое воспоминание далекого детства, представились заботливые бабушкины руки, ласково окунающие в теплую воду и приговаривания «Ах, ты, уточка, до чего же купаться любишь! Чистюля ты моя, красавица-внученька! Русалочка длиннокосая!»
У входа в бассейн ее ждал тот самый парень. «Да ладно, не извиняйся! С кем не бывает!» милостиво кивнула ему Алеся. «Слушай, а я тебя в бар приглашаю — надо же мне загладить вину!» — у Алеси на это не нашлось возражений: «Пойдем!». О том, что в эту осень с ними происходило дальше — история скромно умалчивает. Можно лишь сказать, что «унылая пора» для Алеси отныне перестала существовать. Весна, бушующая, юная, рвалась из каждой клеточки ее тела. Ее любимый, единственный, самый сильный и смелый, носил королевское имя — Артур. То, что он был почти на десять лет старше ее, своей невесты, Алесю вовсе не пугало. Наоборот, казалось неоспоримым преимуществом — «Он старше, умнее, с ним я чувствую себя защищенной! Второй помощник капитана на сухогрузе — это же величина! У него и квартира своя, и машина. Через два года, когда я закончу институт, самое время будет и о ребеночке подумать!»
«И платье шилось белое, когда цвели сады...» — истории несчастной любви Алесю никогда не интересовали. Конечно, она немного сочувствовала неудачницам, но была уверена, что уж у нее-то все будет по другому. А ее свадебное платье и впрямь было кипенно-белым, и каскад снежной фаты гордо реял на высоко взбитых волосах, и атласные туфельки изящно облегали крошечные ступни с высоким подъемом, как у балерины. Туфли малы ей на полразмера, но это ничего, она потерпит, как говорится, красота требует жертв.
«Медовый» месяц удался на славу. Вот только порой Алесю начинали терзать смутные сомнения — что-то слишком часто и охотно Артур таскал ее по барам и ресторанчикам. Там они встречали его бесчисленных друзей, которым сразу же требовалось непременно отпраздновать великое событие — их женитьбу. Засиживались зачастую допоздна, вино лилось рекой, потом добавлялась и водочка. Артур, хитро подмигивая, называл процесс возлияния «полировкой» и никак не хотел уходить домой. Алесю, не привыкшую к спиртному, мутило и она практически ничего не пила. А в остальном — все было хорошо. И квартиру новую они купили быстро, через знакомую, работавшую в агентстве недвижимости, и обстановкой обзавелись приличной, хоть и в рассрочку.
А потом настал тот, страшный вечер, о котором Алеся до сих пор не может вспоминать. Артур пришел домой за полчаса до полуночи. Он был пьян и груб. Алеся расплакалась и резко оттолкнула его руки. Взгляд «любимого» стал страшен. Его глаза яростно сверкнули и он схватил Алесю за тонкое запястье. Она вскрикнула от боли и принялась вырываться, но этим еще больше разозлила мужа. «Забыла, кто в доме хозяин?» и Артур, озверев, отшвырнул ее к стене. Алеся прикрывала округлившийся живот руками, и ее худенькие плечи вздрагивали от рыданий.
Сережа родился синюшным. Акушерка даже не стала сразу показывать младенца молодой маме. Врачи минут пять бились над новорожденным, прежде чем он издал первый, слабенький писк. Мальчик целый месяц пролежал в отделении патологии, прежде чем родителям разрешили забрать его домой. Алеся почти не разговаривала с Артуром. А он или угрюмо молчал или взрывался резкими замечаниями, но так и не подходил к детской кроватке. Просить прощения у Алеси он и не думал. Скоро Артур ушел в рейс. А Алеся, подурневшая и осунувшаяся, продолжала сражаться за сына. Во сне личико Сережи часто страдальчески морщилось и он просыпался с громким плачем. К каким только городским светилам медицинской науки не бегала она с сыном на руках! Врачебный вердикт был однозначен — или мальчик «перерастет» или — нет. А вот что делать именно сейчас, сегодня, в эти минуты — ни один врач Алесе сказать не мог. Или не хотел? Когда сыночек, наконец, засыпал, Алеся знала, что полчаса сна есть и у нее. Она проваливалась в дремоту, как в темную пропасть, откуда, она знала, ее позовет наверх детский плач.
В тот день исполнился ровно год со дня их знакомства. Ей снился бассейн. Знакомый плеск воды неожиданно превратился в мерный гул, гладкие кафельные стены постепенно разошлись, впуская в узкое пространство океанские волны. Она вновь была свободна! Вдоль тела струились потоки воды, скручиваясь в спиральные вихри. Она смело и сильно рассекала упругое течение, пузырьки воздуха осыпали ее груди и плечи сверкающими жемчужными бисеринками. Алеся упивалась ощущением свободы и пространства. Буравя хвостом толщу воды, она стремительной кометой вынеслась на поверхность. По воде плыли невиданные цветы, их прозрачные лепестки казались уснувшими бабочками. Русалка оглянулась. Где-то вдали, на линии горизонта, возник силуэт корабля. Артур! Он там! Алеся нырнула в темную глубину, ее тело напряглось, и она мысленно спроецировала то место в пространстве, в морской волне рядом с кораблем, где и хотела оказаться. Сознание понеслось по узкому туннелю и она мгновенно приблизилась к далекому судну на расстояние одного быстрого броска.
Она сразу увидела Артура. Он стоял у борта и смотрел на волны, не видя ее. В душе ослепительной вспышкой взорвалась отчаянная ненависть. Ее глаза полыхнули злым, зеленым огнем и Артур, покачнувшись, вдруг тяжело рухнул за борт. Русалка видела его лицо, исказившееся от дикого ужаса. Сначала он беспомощно барахтался, потом его глаза закрылись и он медленно пошел в глубину. В душе Алеси сплелись воедино и отчаяние, и ярость, неожиданно для нее сменившиеся какой-то материнской жалостью. Что это было — последний отголосок когда-то нежной любви? Ругая себя за слабость, Алеся поднырнула под Артура и вцепилась в его рубашку. Массивное тело в воде не весило ничего и Алеся сразу вытолкнула его на поверхность. Корабль колыхался на волнах, сбавив ход до минимума. По палубе носились люди и напряженно вглядывались в море. Артур слабо двигал руками и хватал воздух ртом, подобно большой, неуклюжей рыбине, выброшенной на берег...
Алеся открыла глаза, чувствуя, что ее сердце окатило ледяной волной кошмара. Она бросилась к кроватке, но Сережа спал на удивление спокойно, сладко посапывая крохотным носиком-пуговкой. Глаза разъедали слезы и, внезапно громко разрыдавшись, она уткнулась в подушку.
Через несколько месяцев Артур вернулся из плавания. Алесе он показался непривычно тихим и присмиревшим. А вечером, расчувствовавшись после выпитого, он внезапно разоткровенничался: «Ты знаешь, я ведь в этот раз чуть не погиб. В Красном море тонул — упал за борт. Думал, все, не выплыву. Когда уже терял сознание, словно почувствовал, как кто-то толкает меня на поверхность». Алеся сначала молчала, потом не удержалась и переспросила: «Какого числа это было?» Он назвал именно ту злополучную дату и Алеся решила, что, наверное, именно так сходят с ума. «Я подаю на развод» — удивительно спокойно произнесла она.

Вместо эпилога. Пять лет спустя.
Артур ушел из Алесиной жизни окончательно. По слухам, он обретается ныне на рыболовецком траулере где-то у берегов Аргентины. Алеся из робкой студенточки превратилась в стильную мадам. После продажи квартиры она на паях со знакомой открыла небольшой продуктовый магазинчик. Деревце, когда-то спасенное ею возле института, превратилось в стройный, серебристый тополь. Сережа все-таки перерос все свои младенческие болячки и теперь ходит в старшую группу элитного детского сада в их районе. Однажды Алеся спросила маму — «Ты не жалеешь, что развелась с отцом?» — на что мама, улыбнувшись мудро и печально, ответила коротко: «Расставаться надо вовремя».

Ольга Андреева