Ключевые слова: Конкурс «Сухой закон как благо для России»

Одно из восхождений

15 мая 2014 года

Как всегда месяц май пришёл нежданно. Задёрнув молнии на палатках и штанах, вскинув на плечи рюкзаки, мы пошли к ущелью речки Могувек. Мы — это Юра, Владимир, Валера и я за ними, а куда деваться то? Рюкзаки, преданно прижимались, согревая спины, а их «души» согревались термосами с горячим кофе или чаем.

— Вперёд, Орлы!- послышалось вслед.

Рядом то и дело, обгоняя или отставая, «топал» или «шлёпал» бродячий люд. Весь топающий народ поделился на тех, кто в «кошках» и тех , кто с «кошками». «Кошки» – это металлические приспособления для передвижения по льду и фирну, крепятся на ботинках различными способами.

«Кошки» вгрызались в лёд и придавали хозяину чувство уверенности и безнаказанности. Остальные, перескакивая с камня на камень и скользя по голубому льду ледников и водопадов, занялись импровизацией в движении. Мы негласно присоединились к вторым. Мои «кошки», чтобы «не порвать окружающий мир», были тщательно укутаны в старые потрёпанные трико, в рваный пакет, ещё во что-то и лежали в глубине рюкзака. «Кошки» Владимира «растопырив когти» болтались на ремне сбоку и нагло созерцали окружающую действительность. Все старательно обходили стороной этот двигающий по тропе «ёжик».

Позади внизу за поворотом скрылась «стрелка» – место слияния рек Белого Иркута и Могувек, где обычно бродячий народ ставит палатки, чтобы вечером найти друг друга, послушать гитары и разделить тепло костра.

Солнце поднималось всё выше и выше. В общем сиянии засверкал и лёд. Десятки рук потянулись к фотоаппаратам, к телефонам, к фотокамерам. Долина постепенно наполнялась ярким светом и грохотом падающих туристов. В общий гомон нерадивых добавлялся пересвист птиц и пищух. На льду ноги разъезжались и не всегда возвращались обратно. Как много новых элементов фигурного катания я увидел в это весеннее утро! Многочисленные «шпагаты», «арабески», «тулупы» и тому подобное украшали наше бодренькое начало пути.

День обещал быть.

Идти было не сложно, не считая падений, что здесь воспринималось как естественный процесс. Не было весенней грязи, а наст выдерживал путников. Мы поднялись на первую «полку»(это я так назвал, потому что полок там не было и в помине, но надо же как то это назвать), где тропа относительно выровнялась и легко пошли по пологой долине к следующему подъёму. А в прошлом году здесь всё таяло, была слякоть, поэтому ноги(и не только ноги) были грязные по коленья(и не только по коленья) и, что печальней, мокрые. Идущие постепенно поделились на фотографов с фотосессиями, на спортсменов с секундомерами, и на новичков – серьёзных и настороженных предстоящим испытанием. Караван растянулся.

Трудность пока заключалась лишь в одном – «отойти до ветра». Каждый, кого припекало желание, бегал и вертел головой, пытаясь найти хоть какое-то убежище. Леса и кустиков не было. Несчастный обречённо делал своё мокрое дело, а остальные делали вид, что не замечают.

А мне вспомнился эпизод из далёкого 1978 года.

Мы замёрзшие и обледеневшие спускались в связке (связанные страховочной верёвкой) по отвесному склону Западного Саяна у хребта Цаган-Шибэту. Вспомнилось как согревали онемевшие от холода руки в штанах между ног – единственное тёплое место! И как уже у самой подошвы средний в связке захотел «по маленькому». Сейчас на фоне происходящих событий, это вспоминалось весело. А тогда –как ни старался средний, а «брызги шампанского»(это напиток такой заморский) нижнему всё же доставались. Здесь было не так критично и лицо вытирать было не обязательно.
Ещё вспомнился анекдот на тему «ветер и брызги в лицо» Но не будем опошлять происходящее повествование.
Первый подъём хоть и был по льду, но порадовал живописными поворотами ледяными водопадами и наледями ледяных ручьёв, свисающих над ущельем. Второй проверял идущих на выносливость крутой снежной тропой и отсутствием развлечений.

Люди стали останавливаться на первые перекусы. Кто-то доставал термос, кто-то шоколад(свеженький наверное), или ещё какие припасы. В основном народ держался и назад повернули лишь единицы.

Третий подъём перед озером отличался тем, что идти нужно было по камням, по острым валунам разных размеров или их ещё называют Курумы. Иногда приходилось закидывать ногу на высоту пояса и перетаскивать свои тело и рюкзак, а иногда и то и другое одновременно, хватаясь за выступы. По каменным рёбрам скрежетали «когти» идущих в «кошках». Были и такие камни под ногами, что опасно шатались и тогда было страшно за тех, кто внизу. И всё же мы шли, перескакивали или переползали как ящерицы. Всё чаще попадались люди, идущие навстречу. У некоторых на щеках были слёзы. Не всё так просто, как казалось им в городских квартирах. Оглядываясь мы видели растянувшийся караван мелких точек, упорно двигающихся за нами.

За каменным подъёмом в каменной чаше появилось озеро Эхой (2613м. над уровнем моря, пик Черского 2090м. это для сравнения ) Огромный цирк покрытого льдом озера, встретил нас сиянием снега и весёлым шумом отдыхающих. Это последняя горизонтальная площадка перед крутым подъёмом на вершину. Подготовка к восхождению шла полным ходом. Туристы стояли, сидели, лежали, проверяли снаряжение, доставали из рюкзаков кто ледорубы и крючья, а кто пудреницу и помаду. Яркая толпа фотографировалась, смеялась, травили анекдоты и байки. Многие дальше не шли. На первый раз и до озера дойти уже хорошо. Может они и правы. Вдоль берега стояли палатки, тех, кто пришёл накануне и ночевал в снегах. Они выпилили снежные «кирпичи» и обложили свои палатки по периметру и, спасаясь от ветра и холода, построили снежный городок с главной снежной улицей и видом на озеро. Ночевать здесь не так комфортно, как у костра в лесу на «стрелке», но подъём на вершину короче и после отдыха легче. По периметру водоём украшали собой скалистые вершины пиков Эскадрилья, Динамо и другие. Некоторые с альпинистским снаряжением шли именно к этим вершинам. Где уже доносились возгласы и стуки забивающих крючья.

Над всем этим царством горного безобразия возвышался пик Мунку-Сардык, тот ради которого пришло большинство присутствующих. Все разглядывали его ледяные бока, фирновые лощины, скальные гребни и фотографировались на его фоне. Я, Юра и Володя застегнули «кошки» и тронулись через озеро. Штурмовать решили справа по лощине: до седла и на пик. Где-то далеко впереди уже маячила спина неугомонного Валеры. В «кошках» ноги потяжелели, медленно, но верно, небольшими шажками, мы ползли вверх. Разговоры закончились, началась работа.

Шаг за шагом мы поднимались на вершину. Склон становился всё круче и круче. Трудно было найти пологое место для отдыха. Поэтому люди использовали каждый маломальский бугорок или камень и сидели по одному или группами. Некоторые «висели на ледорубах»: надевали ремни ледорубов на руку, врубались в фирн и без сил ложились на снег. Порывы ветра поднимали снежную пыль; некоторое время не было видно ни вершины, ни путь к ней.

На тропе я заметил барышню, которой не хватало сил идти с группой парней. Она то бежала за ними, то отставала не в силах выдержать навязанный темп. Было понятно, что не выдержит. А это всегда сулит неприятностями. Некоторые падают и срываются именно от усталости и страха. Не хватало воздуха, сердце билось как птица в клетке, пристроившись за мной, она пошла в более медленном темпе. Так за мной собралось с десяток человек. Постепенно мы догнали остальных.
В прошлом году с склона сорвалась девушка в кошках и с палками. Казалось, что едет комбайн смерти. Её крутило. Палки , «кошки» всё мелькало сплошной мясорубкой вокруг неё. Так ни кто и не решился подставить голову.
На небольшом «пяточке,» который называют «у памятника», мне протянули кусок шоколада. Отломив часть я передал остальное по цепочке. Когда-то здесь стоял памятник погибшей альпинистке. Теперь осталось лишь название места. Народ отдыхал, пил чай и разглядывал панорамы снежных гор.

Вниз мимо нас пронесли мужчину с перевязанной и торчащей как антенна ногой туда, где величиной с «копейку» белело ледяное озеро, где виднелись точки разноцветных палаток. Озеро было окружено остроконечными вершинами, которые сияли на фоне тёмно-синего неба. Между вершин вдалеке виднелись долины речек, с тайгой на берегах. Там далеко кто-то, может быть, сидит у костра и поет песни о горах и перевалах. Трещат в огне дрова, закипает вода в котелке. Ему тепло и сухо.

С удивлением заметил человека в резиновых зелёных сапогах , в длинном плаще такого же цвета, с «вековой» щетиной на лице и с хозяйственной сумкой в руке. Ни какого снаряжения, ни какого напряжения в движениях, ни каких эмоций на лице. Казалось, что он пошёл сдавать стеклотару, а путь в пункт приём лежал через это небольшое препятствие в виде горы. Он шёл, равнодушно разглядывая окружающую среду. Забегая вперёд скажу: он так и зашёл не останавливаясь на вершину.

Переждав порывы ветра мы пошли дальше.

Склон стал ещё круче, шаги короче(такая вот взаимосвязь) Мы шли мелкими шажками. Думая об этом измерил длину шага. Оказалось двадцать сантиметров. Через тридцать-пятьдесят шажков я останавливался отдышаться и фотографировать. Получилось что через каждые 6-10 метров. Мимо сотрудники МЧС вели вниз бурятского мужчину. В его глазах читался страх. Ничего не соображая с «стеклянными глазами», он бездумно переставлял ноги. Его пристёгнули верёвками к поясам парней в форме, которые шаг за шагом спускали беднягу к озеру.

Меня обогнала большая группа парней. Я стоял на краю пропасти, уступив тропу, и смотрел, как они тяжело дыша, один за другим проходили мимо.

Чуть выше пожилая женщина вела на поводке собачку. Псина скулила, попеременно поджимала замёршие лапы и обречённо семенила за хозяйкой.

— «Жаль пёсика»- промелькнуло в голове.

Порывом ветра болонку подхватило и она стала парить вокруг хозяйки, накручивая поводок ей на тело и ноги. Бабуля топталась на месте, не в силах что-либо сделать. Представил картину «Бабушка и пёсик парят в облаках». «Насладившись» зрелищем я подошёл. Пришлось разматывать поводок вокруг бабули. Болонку посадили в рюкзак. За что она мне влюблено и благодарно вильнула рыжим хвостиком.

Мимо по льду со звоном пролетел термос. Похоже что и здесь действует морской закон «Поели и чашки за борт»

— КАМЕНЬ! – крикнул я вниз и услышал повторение команды.

Термосы редкость, а вот рукавицы, шапки, снежные комья и камни падают часто. Не все идут в касках. Я бы рекомендовал всё же носить их. Видел, как небольшой камень впился в голову девушки. Она теряла сознание и откровенно «плыла», но никто не решался выдернуть осколок и он торчал сквозь вязанную беленькую шапочку, по которой стекала кровь. Так её и унесли в носилках с камнем в голове.

Чем выше поднимался, тем крепче терзал ветер. Он налетал неожиданно и с снегом. Его холод проносился по всем закоулкам под одеждой. Я натянул тёплые перчатки, маску на лицо и капюшон сверху. Стёкла очков на морозе стали потеть и замерзать. Приходилось их постоянно протирать пальцами. Вспотевшие ступни ног примерзали к стелькам. Но быстрей не пойдёшь. На тропе образовался затор из людей(не ожидал попасть в «городскую пробку» здесь) Может пришла пора поставить светофор?

— «Если выберут депутатом, то программа максимум у меня уже есть». — подумал останавливаясь.

Молча налил чаю из термоса. Стоял, наблюдая за происходящим, и прислушивался, как тепло от напитка распространяется по телу. Кто-то протянул кружку. Налил и ему кипяточка.

Чуть выше у камня сидела девушка и плакала, спрашивая у прохожих, как ей спуститься, ведь она поднималась на вершину не глядя вниз и не оглядываясь. Теперь, с ужасом уставившись в пропасть, она отчаянно держалась за камень и просила спасти её.

«Где то у Ильфа и Петрова в их известном романе „Двенадцать стульев“ было такое. Эпизод с батюшкой на скале.»- вспомнилось к месту.

Двое парней с трудом, но нежно оторвали её от скалы повели вниз.

Ещё выше для новичков вывесили верёвку. Одни из них ошалело хватались за неё и осторожно пытались спуститься, другие улыбались позирую многочисленным фотографам и спокойно дожидались своей очереди. Рядом с ними бегали вниз и вверх инструкторы и бесконечно подсказывали, показывали и ободряли. Были и такие, кто «бравировали» перед публикой- подходили к краю обрыва, громко смеялись, стараясь привлечь всеобщее внимание

— «Зря». — думал я

Когда все спустились на длину верёвки и отпустили её, закрепившись ледорубами за фирн, страховочный канат отцепили вверху. Одна из девушек на нижнем конце, отпустив верёвку, неловко оступилась и, испугавшись, рухнула вниз. Люди в ужасе смотрели на происходящее. Она катилась вниз! Бедняжку вертело, крутило, подбрасывало. От неё отлетали какие-то вещи. Инструкторы что-то говорили по рациям, кричали. Через пару минут всё было кончено. Для неё спуск завершился. Далеко внизу со всех сторон к ней бежали люди. С переломами, с ссадинами и ушибами дежурные из МЧС на носилках уносили к дороге, к далёким машинам очередную жертву гор. Все вокруг меня стояли в оцепенении, переживая произошедшее. Новый рывок ветра возвратил всех к действительности. Народ зашевелился. Некоторые откапывали из-под снега металлический трос, который давным-давно был повешен для безопасности. Я попытался обойти столпотворение на этом узком гребне справа над пропастью. Взглянув вниз, заметил, что стою на снежном козырьке, нависающим над склоном и готовым обрушиться в любое время! Пришлось возвращаться. Паники ни у кого не было, но люди жались друг к другу, то ли от страха, то ли от холода, а вернее от того, что места было мало. Мокрые ноги замерзали. Холод пронизывал колени. Надо было что-то делать. Надо двигаться. Я не был одет для «стояния в очереди». Не дожидаясь начала процесса моего «обледенения», шагнул на фирн. Осторожно, шаг за шагом, упираясь и цепляясь всеми конечностями, пошёл траверсом. Слева – отвесная фирновая пропасть, справа – десятки глаз столпившихся на краю пропасти людей. Так я приблизился к пустой свисающий вниз верёвке. Перешагнул через неё и медленно пошёл дальше. Идти было неудобно. Из-за уклона ступни ног были выгнуты в балеринное (если такое есть, но я точно видел в театре на балете) положение. Но зато «когти кошек» всей плоскостью надёжно впивались в лёдяной фирн. Краем глаза заметил, как верёвку отцепили и она поскользила вниз, где укрепляли второй её конец. Я сделал ещё несколько шагов и упёрся в скалу левого гребня. Рука потянулась к камере, укреплённой на голове. Оглянувшись сделал несколько снимков. Внизу отряд новичков снова начал спускаться на 50 метров ниже, ровно на длину верёвки.

Наконец-то движение на тропе было восстановлено! Бродячий люд зашевелился. Я не стал возвращаться, а вдоль гребня по насту пошёл вверх. Главное для безопасности это чтобы три точки опоры были всегда! Сначала надёжно устанавливается одна нога, затем противоположная рука, затем вторая нога, после другая рука и так в ритме, останавливаясь через каждые четыре пять шагов и давая себе отдышаться, я шёл к вершине. Измерил длину шага, оказалось десять сантиметров. До вершины рукой подать, но она всё не приближалась. За вершиной голубое небо, близкое и бездонное!

Я стоял одной ногой в Монголии, другой – в России. Это было круче чем стоять на табурете не держась за стену (советую проверить)! С одной стороны – покрытое льдом озеро Хубсугул, с другой – горный массив Саян. Пик Мунку-Сардык 3491м над уровнем Кронштадтского футштока
Вершина!
Далеко под «ногами» в небе кружил орёл!

Константин Виньковский