Ключевые слова: История

Сухой закон — спасенье для народов. К вопросу о запретительной системе 1914 года

22 июня 2013 года

Загрузить оригинал публикации

Будущее принадлежит трезвой нации!
(Запись на промокашках школьных тетрадей 1914 г.)

2014 год для трезвенников России знаменательная дата. 100 лет назад был принят т.н. «сухой закон» — инициатива, которая, как принято думать, оказала благотворное воздействие на политико-экономическую жизнь российского общества. Тем не менее, мы, сознательные трезвенники, не можем слепо и безоговорочно верить сказанному, т. к. мы не сектанты, наш ум пытлив, всё подвергает анализу, из-за чего в поисках утверждения истины он аппелирует не к авторитетам, а к фактам.

Для молодёжи 100 лет это вечность, недосягаемый период в жизни человека. Для людей «за 50», которые ещё совсем недавно отмечали столетний юбилей Патриарха Трезвости Ф. Г. Углова (1904–2008), здоровались за руку, общались с ним, видели и слышали его мудрые речи и суждения, данный временной период был сфокусирован в одном человеке. Век, столетие, историческую эпоху трезвеннического движения можно было не просто представить, но и потрогать, ощутить, почувствовать, воочию узреть. В этом смысле, 100 лет это не так уж и много…

Поэтому, обращаясь к юбилейной дате, дабы не впасть в заблуждение, мы должно чётко и ясно понимать, что мы чествуем. Действительно ли трезвенники победили, и в Российской империи был установлен Сухой закон, либо верх одержала алкогольная мафия, оставившая для себя возможность получать прибыль за счёт алкоголизации народонаселения России. К тому же здесь следует учитывать два фактора: экономический и политический, без которых невозможно понять скрытые процессы управления массами.

С экономической точки зрения продажа алкогольной продукции, как и любой товар, обладающий наркотическими свойствами, будь то опиум, табак, либо чай или кофе, выгодный, как считают предприниматели, бизнес. Понятно, что с ростом размера продаж, растёт прибыль, которая увеличивается как за счёт регулирования цены, так и прироста количества потребителей легального наркотика. Поэтому в условиях рынка, в странах, где либерально относятся к вопросам реализации психоактивных веществ, сталкиваются интересы государства, которое, де-факто, обязано заботится о своих гражданах, и предпринимателя, у которого в глазах только рубль, и ему нет дела до жизни и здоровья потребителя: «ничего личного — только бизнес».

Однако нельзя игнорировать и политическую сторону данного вопроса, не учитывать то, как подметил ведущий трезвенник 19 столетия А. И. Герцен, что «государство расположилось в России как оккупационная армия». Т. е. произошло слияние государства с классом капиталистов-спаивателей, когда класс капиталистов-угнетателей и государство стали в одном лице тем паразитом, который присосался как клещ к телу народа, высасывая из него жизненные соки. При этом применялся специфический гуманизм: не просто угнетение, а угнетение под наркозом, мол, «пьяным народом легче править», «пьяному не больно», «пьяница проспится — дурак никогда» и т. д. Герцен об антиалкогольных настроениях масс держал в курсе событий читателей журнала «Колокол» и приложения к нему «Под суд!».

В этих условиях народ, те самые аборигены, которые оказались на родной земле без Родины и средств к существованию, вынужден был самоорганизовываться по родовому, религиозному, общинному признаку, чтобы элементарно выжить. Нерусская, или как принято было говорить в советское время — антинародная, власть и выдрессированные ею послушные постниконианские холопы, служившие не Богу, а чужеродному царю, и ещё более предано своему хозяину-немцу — бандиту и разбойнику, но кормившему и одевавшего-обувавшего их, или выслужившемуся до помещика «новому русскому», которому за преданность новой власти выделялся к пенсии кусок земли, грозно относилась к религиозным трезвенникам, считая тех раскольниками и смутьянами. Этих староверов, «старых русских», российская власть 300 лет боялась как чёрт ладана.

Чтобы сломить волю старообрядцев пытали калёным железом, вырывали языки, рубили пальцы и головы, целыми поселениями, невзирая на возраст и пол, заживо сжигали в деревянских срубах. Но тщётны были усилия новоделов, т. к. вопреки всему трезвая Русь, та самая Святая Русь, о которой сегодня столь много говорят, уходила в глухие леса, пряталась в горах, бежала на Урал, на Алтай, в Сибирь, к северным и южным морям, уезжала в другие страны. При этом «естественные трезвенники» уносили с собой русский дух, храня традиции старины глубокой, передавая трезвость из поколения в поколение, как наиглавнейшую ценность.

Можно сказать, что к началу ХХ века в России жило уже не один, а два русских народа, тот, который сформировался в эпоху правления Рюриковичей и первого русского царя Ивана Грозного, в ком жил русский дух, и тот, что сформировался под влиянием последователей Курбского и в период правления династии Романовых. Едва ли это была русская нация, скорее, один как два: народ духовный и народ плотский. При этом, и отношение к спиртному у них разнилось, так первые являлись категорическими противниками любых видов опьянения и были строги к себе, тогда как вторые любили выпить, покурить, побаловать себя дозвольством. На это различие указывают доктор исторических наук, профессор Ф. Ф. Болонев, предприниматель В. П. Рябушинский и др.

Таким образом, принятию так называемого «сухого закона» в России в 1914 году предшествовала целая эпоха противостояния религиозного мировоззрения в сознании российских христиан. С одной стороны, сторонники религиозного традиционализма и консерватизма, с другой — инноваторы и модернизаторы, стремящиеся встроить Россию в европейскую, а затем и общемировую систему приоритетов, которые уже тогда имели специфические очертания.

Одновременно с тем, часть русского христианства, под влиянием западной мысли, преобразовывается и обретает черты лютеранства, основатель которого, как известно, был решительным борцом против спаивателей немецкого народа, видя в тех источник всех бед Германии. При этом главную вину за разор Мартин Лютер возлагает на евреев, и так в этом убеждается, что в 1542 г. публикует свой труд «Против евреев и их лжи «. В нём он недвусмысленно указывает, что «евреи, будучи чужеземцами, не должны ничем владеть, а то, что у них есть, должно принадлежать нам, они не работают, и нам незачем их одаривать. Но они владеют нашими деньгами и нашим добром, и находясь в изгнании, стали нашими хозяевами в нашей стране… Они гордятся этим, и укрепляя свою веру и ненависть к нам, говорят друг другу: „Это подтверждение того, что Господь не покидает свой народ в рассеянии. Мы не работаем, предаемся безделью, приятно проводим время, а проклятые гои работают на нас, и нам достаются их деньги. Мы оказываемся их господами, а они — нашими слугами!“ Если вор крадет 10 гульденов, его вешают, но когда еврей крадет десять бочек золота посредством ростовщичества, он гордится больше, чем сам Господь!

Все согласуется с мнением Иисуса, осудившего евреев за то, что они злобные, жестокие, мстительные, гнусные змеи, убийцы и дьявольское отродье, крадущее и производящее опустошение тайком, потому что они бояться делать это открыто. Нет у христианина более злобного, жесткого врага, после дьявола, чем еврей… (евреи обязаны креститься), но если они отказываются, нам не следует терпеть и страдать от их присутствия!..».

«Христос не имел более ядовитых, лютых и гнусных врагов, чем евреи… Тот, кто позволяет им грабить, воровать, богохульствовать и кощунствовать, тот пресмыкается перед ними, поклоняется их алтарю и может гордиться своим милосердием, за что Христос воздаст ему в Судный день огнем адовым».

Чтобы изменить положение, реформатор католической церкви предлагает: «Во-первых, сжечь их синагоги и школы, а что не сгорит, сровнять с землей, чтобы ни камня, ни пепла не осталось. И это нужно делать во славу нашего господа и христианства, если мы и впрямь христиане. Во-вторых, нужно разорить и разрушить их дома, и изгнать их из домов и школ, чтобы им негде было укрыться. Пусть поживут на чердаке и в хлеву, как цыгане, тогда они узнают, что несмотря на их похвальбу, они не хозяева на нашей земле. В-третьих, схватить всех их книжников и талмудистов, пусть в темницах себе лгут, проклинают и богохульствуют. В-четвертых, запретить их раввинам под страхом смерти учить народ. В-пятых, полностью лишить евреев охраны и не выделять им больше улиц. В-шестых, запретить им ростовщичество, отнять имущество и ценности из серебра и золота. В-седьмых, дать в руки каждому молодому, сильному еврею и еврейке цеп, топор, лопату, прялку, веретено и заставить их в поте лица добывать хлеб свой…».

Не будем оценивать данный памфлет, но заметим, что и в России на протяжении столетий евреи были главными виночерпиями и контролировали алкогольный бизнес. На это указывают многие исследователи, среди которых Л. В. Кальмина, Л. В. Курас, В. Ю. Рабинович, И. Г. Прыжов, М. Н. Савиных, А. И. Солженицын, Ф. Г. Углов, Н. Н. Шипов и др.

В своё время, и мы обращали внимание на роль еврейства в российской антиалкогольной политике, и указали, что принятию ограничений на реализацию спиртного в России предшествовала борьба против сопротивления прогрессивной политики государства со стороны врагов русского народа. К тому времени, как государство повернулось к народу, когда последний российский царь Николай II не сумев преодолеть сопротивление паразитирующей властной верхушки, обратился в 1905 году к участникам съезда Союза русского народа с призывом: «Русские, объединяйтесь! Я рассчитываю на вас, только вместе мы сможем одолеть врагов Отечества», во всех эшелонах власти хозяйничали инородные элементы. Можно сказать, что воззвание к массам это была попытка государя сломить саботаж номенклатуры через организацию протестного движения в стране, попытка создания прототипа общенародного фронта, подобие которого позднее проявило себя единством нации в Италии и Германии, на что, вероятно, рассчитывает ныне действующий правитель России. Именно в недрах того народного движения, которое не было хаотичным, не было бунтом, а являлось хорошо продуманной организацией сверху патриотически-настроенных масс, вызрело трезвенное понимание внутренней и внешней политики государства. Именно наиболее прогрессивно настроенная часть российского общества, наиболее образованные его представители, хорошо разбирающиеся в вопросах религиозной, социальной, экономической и политической жизни, повели менее образованных и откровенно безграмотных к свету лучшей жизни.

К теме излагаемого материала обратим внимание на двух из сотен тысяч лучших людей России. Это В. М. Сеченов, который исследовал и первым фундаментально изложил сведения о действии этилового спирта на человеческий организм. Тем самым «отец психологии» открыл новую страницу в понимании алкоголя в жизни человека и общества. И это И. П. Павлов, доказавший недопустимость употребления даже малых доз спиртного, которое в любых количествах оказывает воздействие на нервную систему не возбуждающего, а парализующего характера. Именно труды этих великих русских учёных, а также исследования их последователей, были положены в основу антиалкогольных ограничительных мер конца XIX — начала XX вв.

Но одновременно в научной среде имелись и другие мнения. Были и те, кто с пеной у рта доказывал пользу малых доз алкоголя, артикулируя, что полный запрет продажи спиртного в России отрицательно скажется на народонаселении и его образе жизни. Несмотря на то, что факты говорили о благоприятном эффекте запретительных мер, к точке зрения оппонентов трезвости власти вынуждены были прислушиваться, во многом благодаря тому, что вместе с ними консолидировались такие фигуры, как В. М. Бехтерев. Вольно или невольно, но будущий «отец наркологии» лоббировал интересы алкогольного капитала, возможно, что это вызвано тем, что не только бытовая среда академика была проеврейская, но и институтская. Кроме того, его финансовыми благодетелями были евреи, а любовницами еврейки. Ко всему, как предположил исследователь еврейского вопроса Г. П. Климов, Бехтерев был масоном и крупным масоном. По его мнению, академик «был до революции не просто левым, а самым, что называется, отъявленным либералом. Он поощрял студентов принимать участие в революционном движении и даже имел неприятности по службе после 1905 года, из-за своего крайнего либерализма… Наш Бехтерев, в 70 лет женившийся на молоденькой евреечке, это хорошая иллюстрация к бердяевскому определению союза сатаны и антихриста. Сначала нам казалось, что отвратительный бяка Сталин отравил хорошего знаменитого дореволюционного профессора психиатра Бехтерева, правдолюбца и патриота. Вот мол, вышел и врезал правду матку: „Сталин — параноик“. Но, при более глубоком анализе, мы видим, что Бехтерев был такой же дегенеративной пакостью, как и сам Сталин, но пакостью, с гораздо большим стажем». — Прямо скажем, не лестная характеристика любимца собриологов. Впрочем, еврейский сатирик Игорь Губерман, в своей повести о Бехтереве «Страницы жизни» опровергает миф о том, что его отравил Сталин: «Когда я писал книжку о Бехтереве, я написал письмо его дочери, жившей за границей, и осторожно спросил о версии отравления. Старушка очень бодро ответила мне: «Конечно, конечно, все это знали: его отравила мерзавка молодая жена…».

В одной из своих исследовательских работ академик МН СССР Ф. Г. Углов отмечает: «В 1911 г. барон Гинзбург, встревоженный ростом антиалкогольного движения, в своём кругу заявил: «От поставок водки для казённых винных лавок, от промышленного винокурения я получаю больше золота, чем от всех моих золотых приисков. Поэтому казённую продажу питий надо любой ценой сохранить и оправдать в глазах пресловутого общественного мнения».

Известно, что Лауреат Нобелевской премии, академик И. П. Павлов был категорическим противником открытия института изучения алкоголизма, чем бредил вначале прошлого века академик В. М. Бехтерев. Собственно, благодаря и позиции последнего в России не был принят Сухой закон, как на то рассчитывали сторонники трезвости. Вот как об этом пишет Ф. Г. Углов: «В 1912 г. к академику И. П. Павлову обратились с просьбой проконсультировать проект создание подобной лаборатории. Он ответил следующим письмом: «Институт, ставящий себе непременной целью открыть безвредное употребление алкоголя, по справедливости не имеет права именоваться или считаться научным… А потому кажется, что все те, кому дороги государственные средства, здоровье населения и достоинство русской науки, имеют обязанность поднять свой голос против учреждения института такого названия…» Подобный же отзыв об этой затее дал профессор А. Введенский. В результате Государственная Дума отвергла данный проект.

Когда не удалось «казённую продажу… сохранить и оправдать в глазах пресловутого общественного мнения», последовал законодательный запрет, виноделы, пивовары, виноторговцы начали искать обходные пути. Как пишет А. И. Введенский, «они апеллируют к высшей справедливости и даже религии, отстаивают интересы государственного хозяйства, ссылаются на медицинские авторитеты, берут под защиту свободу личности, пугают тайным винокурением и распространением суррогатов, прозрачно угрожают винокурением и осложнением от подавления „органической потребности“ народа в алкоголе и даже горячо стремятся содействовать отрезвлению народа…».

Отметим, что институт был все-таки создан, но в нём, главным образом, трудились евреи, более того, он стал настоящим рассадником сионизма. Из его стен выходили не просто вольнодумцы или оппозиционеры, но революционеры, как сказано в преамбуле к истории Санкт-Петербургского психоневрологического научно-исследовательского института им. В. М. Бехтерева, «такие видные деятели революционного движения, как Л. Рейснер, Г. Рошаль, С. Нахимсон, П. Н. Березин, Ада Лебедева (после революции — комиссар социального обеспечения правительства Сибири) и др.».

Противоалкогольный или Экспериментально-Клинический институт по изучению алкоголизма, стал первым в мире институтом по изучению влияния алкоголя на организм. За это в 1911 году Психоневрологический институт, на базе которого он был организован, получил высшую награду на выставке в Турине. Парижский международный конгресс 1913 года, рассматривавший вопросы борьбы с алкоголизмом, принял резолюцию о целесообразности превращения Противоалкогольного Института в международный исследовательский центр (читай, подготовку международного сионистского центра).

Мы предполагаем, что позднее, несмотря на смену вывесок, из стен данного учреждения выходили проекты массовой алкоголизации русского народа, включая обоснование отмены антиалкогольных запретительных мер в 1925 г.

Противоположное отношение двух академиков к алкогольному вопросу стало причиной того, что И. П. Павлов перестал здороваться с В. М. Бехтеревым.

Один из ведущих методологов современного трезвеннического движения Г. А. Шичко (1922–1986), исследуя вопрос антиалкогольных запретов в мире, подметил, что понятие «сухой закон» неофициальное, шуточное название «принятого в 1919 г. конгрессом США закона, запретившего производство и продажу „спиртных напитков“ (Prohibition Act- запрещение продажи „спиртных напитков“, закон). Закон вступил в силу в январе 1920 г., а в декабре 1935 г. был отменен».

Анализируя причины отмены официального запрета, Г. А. Шичко пишет: «В нашей печати издавна неправильно освещаются причины отказа от «сухого закона», вина возлагается на трудящееся, якобы творивших массовые преступления, поскольку «запретный плод сладок», и тем создавших ситуацию хуже прежнего. Это яркий пример абсурдистской логики питейных программистов. Материализм, здравомыслие и жизнь обязывают считать, что правительственное введение запрета на что-то снижает его распространенность. Проалкогольные абсурдисты ложным освещением последствий введения в США запретительной системы, будто вызвавшей рост смертности, отравлений и преступности стремятся сдержать распространяемость положительного отношения к нему среди нашего населения. Если допустить, что американские власти оказались бессильны в схватке с нарушителями «сухого закона», откуда они черпают энергию, но проведение длительной и упорной борьбы с торговцами наркотиками? Почему правительство не допускает свободную торговлю ими по тем же мотивам, по которым отменило «сухой закон»?

Учёный отмечает подражательный эффект российского опыта антиалкогольных ограничительных мер 1914—1925 гг., которым были «заражены» многие нации. Он подчёркивает, что именно «под влиянием российской запретительной системы и тяжелых последствий империалистической войны резко усилилось тяготение народов многих стран к трезвости». Одновременно «в ответ на это международная сивушная реакция начала создавать свои организации для пресечения трезвеннических устремлений. Например, в 1921 г. в Лозанне была основана «Международная Лига против запрета», в нее вошли представители многих стран, она пользовалась поддержкой части крупных миллиардеров. На счету этой реакционной организации много черных противонародных сивушных побед: она в 1922 г. внесла значительный вклад в провал запрета в Швеции, сорвала обсуждение алкогольной проблемы в Лиге Наций, приложила свои усилия к подрыву «сухого закона» в США. Существовали и национальные сивушные организации, так в 1921 г. в Швейцарии был создан «Центральный Секретариат, предназначенный для борьбы с излишками воздержания», задавшийся целью «препятствовать преувеличенному и ошибочному влиянии фанатиков воздержания, пробуждая в массах интерес к алкоголю». К международной сивушной реакции примкнули правительства некоторых стран: в 1922 г. под нажимом Испании в Исландии отменили запрет «алкогольных напитков»; в 1927 г. под угрозами правителей Испании, Португалии и Франции пала запретительная система в Норвегии; в 1919 г. Франция выразила протест в связи с принятием США «сухого закона». Введение этого закона вызвало, положительные изменения в стране (снижение смертности, преступности, прогулов и т. п.), однако национальная и международная сивушная реакция приложила максимум стараний, чтобы наводнить страну подпольными и контрабандными «спиртными напитками», спиртное ввозили флотилиями и эшелонами. Это показывает, что борьба с алкогольной преступностью велась слабо. Республиканская партия отстаивала запретительную систему и этим собирала немало голосов на выборах, оппозиционная демократическая партия требовала отмены его. Тяжелый кризис (1929 — 1935) резко ослабил правящую партию, на выборах 1932 г. одержали победу демократы и в декабре 1933 г. отменили «сухой закон».

Е. Г. Батраков в статье «Сухой закон суров, но это закон» недвусмысленно указывает на роль мировой еврейской мафии в срыве антиалкогольных инициатив. Г. А. Шичко обращает внимание на то, что «ни одна запретительная система не была отменена по вине населения, в странах, правительства которых отстаивали ее и вели непримиримую борьбу с нарушителями, она выдержала испытание временем». В качестве аргумента он приводит довод, что «мусульманское население арабских стран второе тысячелетие трезво живет и не посягает на религиозный запрет. Во многих странах благополучно существует запрет на спиртное, и его, но собираются отменять (Ливия, Иран, Саудовская Аравия и др.)».

Исследователь подчёркивает, что «отечественная запретительная система (19134 — 1925) принесла много благ нашей Родине», и отмечает, что «отменили ее после смерти В. И. Ленина, под предлогом „заполучить необходимые оборотные сродства для развития нашей индустрии своими собственными силами…“ (И. В. Сталин. Соч., т.10, с.232)». Учёный делает вывод: «Жизнь показала, что этот путь ложный, он привел не к усилению темпов развития промышленности, а к снижению, к резкому подъему прогулов, брака, поломок машин, преступности, хулиганства и т. п. Индустриализация страны не по-ленински, а по-сталински, с помощью водки, очень дорого обошлась Советскому народу, мы все еще продолжаем расплачиваться за нее жизнями, здоровьем и благополучием населением, многочисленными бедами, огромными экономическими потерями и многим-многим другим.

Сивушная реакция, добившись отмены запретов на спиртное, начала дискредитировать это многосторонне ценное и разумное мероприятие, распространяло слухи о несостоятельности „сухого закона“, о печальных последствиях его введения, причем в качестве основного аргумента все еще используется, но совсем удачный опыт США. Сивушники лживыми разглагольствованиями о порочности „сухого закона“ одурачили очень многих несведущих, в том числе учителей, а эти ложные представления внедряет в сознание учащихся и тем деформируют его. Люди, обладающие здравым и деловым мышлением, это в первую очередь простые труженики, видят преимущества запретительной системы, поэтому высказываются в ее пользу и недоумевают, почему не воспользуются ею, чтобы сразу избавиться от многочисленных бед и потерь?

Запрет на производство и торговлю „алкогольными напитками“ — радикальней способ решения алкогольной проблемы, он сам по себе способен утвердить в стране трезвость, но, конечно, не обойдется без его нарушений. Более подходящий метод — избавление советян от проалкогольной запрограммированности и оказание им помощи в усвоении научных знаний с тем, чтобы они стали благоразумными или сознательными трезвенниками. Трудно сомневаться в том, что с обретением трезвости подавляющим большинством не замедлит появиться запретительная система», — заключает Г. А. Шичко.

Таким образом, термин «сухой закон» не обозначает полный запрет на реализацию и употребление спиртного, а является, скорее, народным фольклором, применяемым людьми относительно ситуаций, когда хочется «горло промочить», но в которых употребление спиртного запрещено. Но правильно ли данный термин использовать нам, трезвенникам, при освещении антиалкогольных мер российской ограничительной системы 1914—1925 гг.? Не вводит ли это сознание обывателя в заблуждение, программируя его на возможность не отрицания, а принятие алкоголефильных социальных, а, следовательно, и законодательных норм?

С точки зрения гортоновики этого допускать не следует, особенно противопоказано так изъясняться пропагандистам трезвости, а тем паче тем, кто находится в центре внимания сотентысячной аудитории, ибо слово из их уст воспринимается слушателями как установка, призыв к действию. И чем более авторитетен сугестор, тем значимее для внушаемого его слова. Поэтому, говоря о т.н. «сухом законе» в России следует каждый раз делать поправку на то, что это была система запретительных мер, которая ограничивала реализацию спиртного, но не исключала его полностью. Сухой же закон подразумевает полный запрет на реализацию и потребление алкогольных изделий.

В докладе на учредительном съезде Всероссийской политической партии Сухого закона России было обращено внимание на то, что «Выражение „сухой закон“, как и выражение „полусухой закон“, отражает в русском языке отношение к реализации населению алкогольной продукции через торговую сеть. Если полусухой закон предполагает возможность продажи алкогольных изделий в ограниченном количестве в одни руки, то сухой закон этого не предусматривает. Причём алкоголь не исчезает полностью из жизни общества, он присутствует, но только как фармакологическое средство, поэтому его приобретение осуществляется через аптеки по рецептам. Полусухой закон разрешает употреблять алкогольные изделия (типа пива, вина, ликёра и т. д.) главным образом в специально отведённых для этого местах: барах, ресторанах, кафе и т. п. Сухой закон вводит полный запрет не только на продажу спиртного, но и на его употребление, тогда как полусухой закон запрещает употребление спиртного: а) в неположенных местах; б) в определённые часы; в) до достижения людьми определённого возраста. Т. е. продажа и употребление алкоголя при полусухом законе регламентирована законодательными актами, тогда как при сухом законе в обществе совсем запрещена его реализация.

Отчасти принципы сухого закона отображены в законодательстве всех стран мира, в том числе и в российском. Например, запрещено употребление алкоголя водителям автомобиля и операторам всех видов транспорта и иных технических средств. Существует негласный запрет на употребление спиртного на рабочем месте представителям всех профессий без исключения. Также запрещена продажа алкоголя лицам, не достигшим совершеннолетия: в Канаде, США, Великобритании и в других европейских странах до 21 года, в России и на территории ряда постсоветских государств — до 18 лет. Всего же в мире правительства более 40 стран традиционно из года в год продлевают сухой закон, ещё свыше 80 государств культивируют полусухой закон (там разрешительные меры действуют исключительно в интересах туристской индустрии). Отметим, что, как правило, в этих странах существует государственная монополия на производство и реализацию спиртного. Кроме того, там, где нет алкоголя, нет и алкоголиков, и напротив, где его реализация разрешена, они есть, причём их количество зависит от степени либерализации запретов в алкогольной политике.

Создаваемая нами Партия сухого закона России приветствует государства, где на алкоголь наложено табу».

Т. е. партия трезвенников России на своём съезде положила водораздел между «полусухим законом» и «сухим законом». В этой парадигме антиалкогольные российские ограничительные меры 1914 г. следует относить к берегу «полусухого закона», от которого нам, трезвенникам, следует отталкиваться, чтобы достичь противоположного берега «сухого закона».

Подводя итог сказанному, отметим, что в 1914 году резкого ограничения продажи спиртного не было. Этому предшествовало постепенное, длительное изменение массового сознания, на протяжении 50–70 лет, в сторону принятия Сухого закона. Особую активность можно наблюдать в нулевые и десятые годы ХХ в. Поэтому «полусухой закон-1914» это, скорее, результат противоалкогольной и трезвеннической деятельности, которая десятилетиями осуществлялась нашими предшественниками. По большому счёту это было движение за преобразование российского общества в русское общество, как говорил генерал А. Нечвалодов, «путь от разорения к достатку». Это была борьба за Правду, и не только в антиалкогольном направлении. От введения государственной алкогольной монополии финансовый урон понесли евреи, именно поэтому они стали главными противниками антиалкогольных ограничительных мер.

Говорить современным трезвенникам о том, что антиалкогольные меры 1914 г. были эффективными, конечно надо. Но, следует учитывать, что в условиях военного времени на результативность запрета уже мало обращалось внимания, потому что страна заболела патриотизмом, более того, социал-патриотизмом. Ввиду того, что ранее повсеместно были созданы противоалкогольные и трезвеннические общины, в ряде мест переродившиеся в отделения, ячейки партий, организовались советы, курирующие, в том числе, но не только и не столько, алкогольную жизнь. Так как в предшествующий многолетний период повсеместно было сформировано отрицательное отношение к пьянству, население воздерживалось употреблять спиртное, за исключением, может быть, маргинальных слоёв, и тех, кто в силу социального положения, пил «культурно» и не мог причислить себя к пьяницам и алкоголикам.

Зачем нужен был миф, красивая сказочка о волшебных годах периода в России «сухого закона»? Для того, чтобы создать у людей представление, сформировать образ желаемого результата, к которому человек должен стремиться. А вот задача ковки из этого, сырого пока ещё материала, сознательных трезвенников может стать первостепенной задачей партии Сухого закона.

Основная ошибка того периода заключалась в том, что участники антиалкогольного и трезвеннического движений не были сознательными трезвенниками. Большая часть из них, в современной терминологии, были либо воздержанниками, либо благоразумниками, а то и культуропитейцами. Но они другими быть и не могли, т. к. представление о сознательных трезвенниках возникло в 70-е годы прошлого века.

В современной России мусульманские меры ввести не представляется возможным, думаю, что и в будущей тоже, несмотря на то, что страна омусульманивается.

Подчеркнём, мы, сознательные трезвенники, не можем ратовать за религиозную трезвость, в терминологии Шичко, с каким бы цветом и запахом она ни была, Мы должны быть удовлетворены, но не успокоены, только сознательной трезвостью нации. А это вновь борьба за Правду, в многоаспектных её проявлениях.

Быть трезвенником это большая моральная и нравственная ответственность не только перед собой, но и перед соотечественниками, перед своими детьми, перед Родиной. Ещё большая ответственность и огромный душевный и психологический труд, приведение себя, родственников и общество к парадигме Сухого закона.

Современное массовое сознание поражено идеологией наркотизма, бациллой либерализма, распущенности и разврата. Более того, генетический материал нации ослаблен и искажён. В обществе, даже среди представителей трезвенничества, нет единого понимания и общего представления о будущем нации и России, нет терпения, уважения и любви друг к другу. В силу этого партия трезвости берёт на себя ответственность консолидации всех социальных слоёв скрепами трезвенного мировоззрения, которое закономерно приведёт к осознанному принятию Сухого закона.

Мы понимаем, что радикальный запрет на производство и торговлю спиртного это действенный способ решения алкогольной проблемы, который сам по себе способен утвердить в стране принудительную трезвость — массовую абстиненцию. Но считаем, что более действенным является метод Шичко — избавление сознания русского народа от проалкогольной запрограммированности и оказание людям помощи в усвоении научных знаний с тем, чтобы его представители стали не только благоразумными, но сознательными трезвенниками. Такой подход в полной мере соответствует духу социал-патриотизма. Мы уверены, что с обретением подавляющим большинством россиян трезвости — сознательного отношения к бытию, в том числе к процессам алкоголизации, не замедлит появиться эффективная противоалкогольная запретительная система — Сухой закон.

Таким образом, «полусухой закон-1914» это промежуточный этап, предтеча будущего Сухого закона, к которому мы, современные трезвенники, обязательно приведём Россию!

Сноски см. в оригинале документа

Аникин Сергей Сергеевич, кандидат педагогических наук,
заместитель председателя Всероссийской политической партии Сухого закона России