Ключевые слова: В. И. Мелехин

Антон Баков: мы были молодые, честные и очень много пили

30 мая 2019 года

В 1994 году 23-летний будущий губернатор Свердловской области Куйвашев менял работы в тюменском поселке Пойковский. Будущему мэру Екатеринбурга Высокинскому предстояло еще два года учиться в бывшей высшей партшколе. А в Свердловской области выбрали первый парламент региона и готовились войти в первые в истории выборы губернатора. Какой была дума, которая тихо отметила свой 25-летний юбилей, – вспоминаем вместе с Антоном Баковым, возможно, самым ярким политиком региона за всю его современную историю.

Антон Баков. Российский политик и предприниматель. Родился 29 декабря 1965 года. Лидер Монархической партии России, депутат Государственной думы IV созыва (2003—2007), Свердловской областной думы и Законодательного собрания Свердловской области (1994—2003), участвовал в выборах мэра Екатеринбурга в 1995 и губернатора Свердловской области в 2003 годах. В обеих кампаниях в результате был вторым. В 2017 году создал Романовскую империю во главе с наследником Николаем III. В этом государстве Антон Баков занимает должность эрц-канцлера, ему пожалован титул «Светлейший князь».

— Честно говоря, юбилей прошел совершенно незамеченным. Все задавил «храмовый» протест. Вас звали на прием?

— Да, мне прислали приглашение, но я был в Нью-Йорке и вернулся только в субботу вечером, а праздновали они в пятницу.

Кстати, надо сходить в этот сквер у Драмы, посмотреть, что там обороняли. Я, честно говоря, не особо следил за этими событиями... Вру по привычке. Постоянно из Америки подглядывал, там оба моих сына с девушками участвовали. Переживал, что их заметут, и за сквер тоже. Посты в ФБ писал.

— Нынешние депутаты. Почему они не пришли туда? Боялись?

— Никто не боялся. Это просто общее разложение общества. Народ же тоже скурвился. Пенсионную реформу простили, мусорную.

Все состарились. Если бы не молодежь – и сквера этого уже бы не было. Это мы когда-то были молодые, честные, борзые. Где сейчас таких найдешь? Только среди нынешней молодежи, конечно.

— Итак, 1994 год, первые выборы в областную думу. Как вы избирались? Бытует мнение, что депутатом тогда можно было стать, что называется, с улицы. Как врач Валерий Мелехин, достаточно странный персонаж, сейчас – лидер какой-то партии за трезвость…

— Ну, справедливости ради давай скажем, что Мелехин – единственный пример в первом созыве «человека с улицы». Он, кстати, на ней в итоге так и остался, больше нигде не нашел себя. 

На самом деле тогда это уже были вполне серьезные выборы со всеми их составляющими. Политтехнологи, например, уже не просто появились, их было очень много. Правда, они были «книжниками»: Савельев, Мошкин, другие. Никто не умел строить сетки.

Впрочем, их еще долго не освоили, только у меня получилось много лет спустя с кампаниями СПС в 2004 — 2007 годах.

— Сколько тогда стоили выборы?

— Точно помню, что выборы мэра Екатеринбурга в декабре 1995-го мне стоили где-то 250 тыс. долларов. 16% и второе место. Следующий, Антониади, взял только 3%. В 1994 потратили с Бурковым тысяч десять долларов на двоих.

— Вы шли в думу вместе с Бурковым, нынешним омским губернатором.

— Да, я протащил себя и его. Саша в ходе кампании в округе ни разу не появился, и слава богу: не надо светиться там, где тебя хорошо знают. Шучу. Но он и правда из Кушвы. У нас с ним тогда были всякие бизнесы в Москве, и он был в столице, закрывал эти проекты.

А я объезжал северные территории на УАЗике, гонял на «козле» со страшной скоростью 80 км/ч. В итоге он у меня перевернулся посередь Гаринского района. 

Округ – 500 тыс. избирателей, от Ивделя до Кушвы. На встречи со мной приходили 3-4 человека, что радовало: выступал я тогда очень плохо. Мы везде шли на 3-4 местах, шансов было немного, ведь там избирались мэры. Но в итоге каждый из них взял первое место в своем городе и провалил остальные территории. А у нас все было размазано достаточно равномерно…

Тогда дня тишины не было, и в субботу перед выборами приехал Бурков. Мы пошли на встречу с избирателями в Бажовскую комнату ДК Метзавода им. Серова. Не пришел никто. Бабулька-смотрительница добрая нам говорит, а вы останьтесь до 15:00, будет выступать знаменитый кот Сосиськин, люди точно придут. Бурков меня два дня дразнил котом Сосиськиным, пока не узнал, что нас избрали депутатами.

— Что за агитация была? 

— Просто везде повторял «Баков и Бурков», «Баков и Бурков», «Баков и Бурков». И расклейка была такая же. Округ я объехал основательно, голоса в итоге насобирали равномерно в разных территориях и стали депутатами.

Первым в округе стал Валера Трушников, тогдашний глава областного правительства, вторым – Бурков, который в округе не появлялся, как я уже сказал, третьим я и четвертой стала Татьяна Зеленюк. 

— Откуда вообще пошла вся эта история с выборами? До этого был облсовет, но после решения о создании Уральской республики его разогнали…

— Как это всегда бывает, все определялось предыдущими событиями. Облсовет Ельцин разогнал, Росселя уволил. Сначала ио главы администрации области был Трушников, потом – Страхов.

— Вы в этих событиях участие принимали?

— Нет, я избирался в облсовет в мае 1993 на довыборах и проиграл во втором туре директрисе школы где-то на Юго-Западе Екатеринбурга. Облсовет тогда возглавлял Анатолий Гребенкин. Мы потом уже в облдуме познакомились, он тоже претендовал на комитет по законодательству, но победил я, 28-летний коммерсант, с неким московским послужным списком – доктора наук.

Поэтому в облсовете меня не было, и за Уральскую республику я не голосовал.

1993 год – великий, но страшный год. Я был шокирован расстрелом Белого дома. А по нам, по Свердловской области, так получается, ударили дважды, распустили не только горсоветы, но и областной совет.

— Вы работали в Москве, и вдруг решение все свернуть и вернуться на Урал, идти в региональную политику. В чем логика?

— Да, я работал в Москве, сидел на Старой площади, там, где сейчас размещается администрация президента. Она и тогда там размещалась. Я приехал к Бурбулису решать вопрос с печатью уральских франков – и задержался в столице на два года. 

После 1993-го Москва была слаба, для меня был очевиден тренд передачи власти региональным властям. В этом и была моя логика. Федерация ничего не решала, к весне 1994-го я очухался от всех этих шоков предыдущего расстрельного года и решил: надо возвращаться на родину, строить какой-то новый мир. Ну, и олигархизация тогда проводилась. Это я понял позже. В том же облсовете работали 250 депутатов, а в нашей облдуме – всего 28. 

— Как можно было оценить результаты выборов в целом?

— Как большую неожиданность, в первую очередь для Эдуарда Росселя. Созданное им «Преображение Урала» мощно работало, он сам был избран сенатором всего за три месяца до наших выборов. И вот «Преображение» берет всего 3 мандата из 28. Я – два для своей «Партии российского единства и согласия» Сергея Шахрая, а они – всего три! Кстати, одного они потеряли: директор «4 канала» Игорь Мишин сразу перебежал к Страхову (глава администрации Свердловской области, главный политический оппонент Эдуарда Росселя, – прим. ЕАН).

— Вы с кем из больших начальников тогда были?

— Я встретился один раз со Страховым. Но ничего интересного он не предложил. Образно говоря, потрепал по щечке и сказал что-то вроде: «Дерзайте, молодой человек, у вас все впереди». 

— Кто прошел в первую думу?

— Большие начальники, безумный доктор Мелехин был исключением. Там были председатель правительства Трушников, мэры Екатеринбурга Аркадий Чернецкий, Тагила — Коля Диденко и Верхней Пышмы — Вячеслав Сурганов, директор НТМК Юрий Комратов, Валера Заводов, Уралтрансбанк, Светлана Гвоздева, банкирша, и предприниматель Анатолий Котков, три директора колхозов. В общем, серьезные, чиновные такие люди. Сильный состав.

— Они для себя понимали, куда и зачем идут? Или серьезным людям это было нужно для веса? Просто дополнительный статус…

— Большие люди. Они ведь всегда были в облсовете. Тогда мест всем хватало, и это был просто статус. Типа красивого галстука. И в думу они пришли по привычке, достаточно бессмысленно, не имея какой-то идеологии, кроме совка в голове. В результате все объединились вокруг Росселя.

— Почему вокруг Росселя?

— Он был единственным, кто знал, чего хочет. Стать губернатором. Вокруг этого все и завертелось: Устав области с прямыми выборами главы региона, законодательство о выборах. Я возглавил комитет по законодательству и иногда докладывал на сессии по 5 вопросов из 6, бывших в повестке.

— Часто собирались?

— Два раза в месяц. Кабинетов в Белом доме, кстати, почти ни у кого не было. На освобожденной основе работали я, спикер Россель, его зам Сурганов, Гвоздева, комитет по бюджету, и Наташа Ветрова, будущий министр культуры.

— Как работал Россель?

— Он начал нас сплачивать. Вообще он молодец, дикий интригашка. Приглашает меня и говорит: «Антон Алексеевич, надо тебе стать предкомитета по законодательству». Потом приглашает Олега Долганова и говорит ему то же самое: «Давай, Олег, вперед, я за тебя».

Естественно, все вышло наружу, я ему задал вопрос о смысле этих смешных интриг. Он вздохнул и говорит: «Антон. Ты не понимаешь. Вы должны меня беречь, я у вас — один». Ну, я тогда вежливый молодой человек был, старших не обижал. Это потом пришло.

Россель был дикий проходимец, дикий интриган, эгоцентрик, врун, артист. Сейчас я умиляюсь, когда вспоминаю, как он всех нас разводил. Молодец, что сказать.

И вот в результате этот жулик с помощью разных махинаций сколотил большинство в 2/3 голосов. Он нас не только сплачивал, но и спаивал. Нас постоянно куда-то возили, в какие-то санатории, турбазы, «Леневка», Верхняя Сысерть. Я вообще никогда потом столько не пил, как в те дни.

Заходишь в 7:00 к Трушникову на совещание, у него день рождения. Он вздыхает и говорит: «Ну, надо, наверное, отметить!»

Тут же нам заносят, и начинается «совещание». В 7:00. И это было абсолютно нормально. Доктор Спектор постоянно похмелял страждущих депутатов из своего саквояжа.

— Веселые депутаты были.

— Да. Перед принятием Устава мы загуляли с Комратовым, мэром Тагила Диденко и Таней Зеленюк. И что-то нас занесло в подвал дома на Тургенева, где я жил, а в подвале была редакция моей газеты «Республика». Пьяный Диденко зачем-то начал стрелять из газового пистолета. Танечка попыталась выбраться на улицу через узкое подвальное окошко и застряла. Потом еще в сауну какую-то уже без Тани поехали…

— Кворум не сорвали?

— Диденко и Комратов не пришли. Я приехал к 8, Бурков подтянулся к 9. Этих – нет.

Россель кричит: «Где они? Что вы с ними вчера сделали?»

На самом деле я думаю, что похмелье ни при чем. Скорее всего, тагильчан изнасиловал Страхов. И эти матерые алкаши перед нами комедию разыграли.

Но Устав с прямыми выборами главы региона приняли и без них. Это было единственное, что было нужно Росселю, на остальное ему было наплевать. Главное – хоть тушкой, хоть чучелом стать губернатором. Причем поскорее.

— Сейчас любой действующий глава региона просто сорвал бы принятие Устава. Страхов что-то делал?

— Конечно. На нас постоянно оказывалось давление. Но он сделал глупость. Послал представителем губернатора в думу Колю Воронина (будущий председатель областной думы, – прим. ЕАН), человека с антиобаянием, дикого зануду. Сам не желая того, Воронин быстро настроил депутатов против себя, а значит – и против Страхова.

— Алексей Воробьев тогда был руководителем аппарата думы. Есть версия, что он был главным мозгом и мотором всей команды, не Россель.

— Неправильная версия. Алексей Петрович про… проиграл выборы, как всегда, депутатом не стал и возглавил аппарат. Тот еще харизматик. Ходил с умным видом, говорил «бэ-мэ». Хотя он уже тогда был дураком, и им в итоге и остался.

Россель держал его при себе, чтобы быть на его фоне красавчиком.

— После принятия Устава области как развивались события?

— Мы поехали в Москву в администрацию президента получать заключение по Уставу. Типа, ну-ка найдите, где эти жуткие сепаратисты Конституцию нарушили. Это процедура, не предусмотренная законом, но могла усилить наши позиции. Я тогда дружил с Русланом Ореховым, главой Государственно-правового управления президента.

Я привез Гайду (будущий глава администрации губернатора Росселя, – прим. ЕАН), Галю Ковалеву (будущий вице-премьер – министр экономики, – прим. ЕАН). Забавно было, привожу их в «Метрополь» на завтрак, вокруг роскошь, золото, фонтаны.

Они сидят пришибленные. Расплачиваюсь кредиткой, тогда – диковинка. Ковалева меня спрашивает: «А вам бесплатно по этой карточке все дают?»

Отвечаю: «Ну, почти». Смешно было.

Поехали к Руслану, сделали положительное заключение ГПУ – и Страхову уже сложно было избежать прямых выборов, говорить, что это антиконституционный переворот. Он вообще ошибся, когда пытался срывать принятие Устава. Такой документ для регионов был утвержден Конституцией. Ему с нами надо было воевать точечно, а не восставать против Устава как такового.

— И Устав опубликовали в «Областной газете»…

— Причем дважды. Сначала — в неподписанном Страховым варианте. За это Юру Глазкова выкинули с работы (главный редактор «ОГ», — прим. ЕАН). Естественно, Москва Страхова нагнула: «С ума сошел? Против Конституции?» И он подписал. И тогда документ опубликовали во второй раз.

— И началась предвыборная кампания. Это уже лето 1995-го.

— Я практически все это время был в Москве, в Верховном суде. С назначенными облдумой выборами мэров нас суд побрил, а вот выборы губернатора удалось отстоять.

Россель с Воробьевым вернулись в Екатеринбург, вести кампанию, а я остался вплоть до апелляции и вернулся уже ко второму туру. Ну и газета у меня была, я уже вспоминал, «Республика», проросселевская, мы в ней весело хреначили Страхова.

— Встречались с ним потом?

— Относительно недавно случайно, в самолете. Он на меня посмотрел, и у него лицо такое стало… Говорящее.

Я поворачиваюсь к нему и говорю: «Ну и… (нехороший человек) же этот Россель!»

И тут у нас такая оживленная беседа началась! Расстались друзьями.

— Вернемся к думе. Наше громоздкое двухпалатное Заксобрание – это все откуда, из чьей головы взялось?

— Это все взялось от лени. Просто Гайда переписал Конституцию России с минимальными изменениями. Никакой особенной логики не было.

— Говорят, что резиденция губернатора в Уставе была прописана осмысленно, чтобы ее построить…

— А вот резиденция была важна. Россель же строитель, для него важны тактильные ощущения, руками потрогать. Отсюда и резиденция, и Храм-на-крови, и ДИВС.

— Нужна была в итоге Палата представителей? Она хотя бы раз как самостоятельная единица себя проявила?

— ППЗС – это была палата лордов. Правда, некоторые из лордов в тюрьме посидеть успели – Куковякин, Дубинкин, Федулев.

Когда они ввели полностью профессиональную областную думу на освобожденной основе, стало ясно, что ни один серьезный человек, человек при деле, туда не пойдет. Я, например, достаточно быстро оттуда сбежал на Серовский метзавод. Точнее, сначала неудачно сбежал в Курган (Баков пытался принять участие в выборах губернатора Зауралья, но не был зарегистрирован, – прим. ЕАН), потом в Серов.

Когда меня лишили комитета и сделали свадебным генералом-замом спикера, я быстро понял, что надо вострить лыжи.

— Мэрия Екатеринбурга как политический актор, влияющий на Заксобрание, когда появилась? Это же было еще до Тунгусова, при Коберниченко?

— На самом деле это еще при советской власти началось, вся эта конкуренция. «Город» и «область» одним и тем же руководят – городом, больше-то ничем. Все остальное — придатки, которые никому не нужны. При Сталине город даже на 15 лет вывели из подчинения области, при Хрущеве вернули.

Свою колонну в виде «НД-НГ» мэрия впервые двинула в 1996-м, а так мэр Чернецкий был вместе с нами в первом созыве 1994 года. Избрался он не без проблем, с плохими результатами, от Кировского района. Кстати, лучшие результаты тогда были у Дубинкина, главы Пенсионного фонда, в Артемовском округе.

— Чем в первом созыве люди занимались?

— Мы же тогда очень порядочные все были. Коррупции еще не было, разложение началось позже. Возможно, Россель уже был коррумпирован, точно не знаю. Об этом много говорили и, наверное, не без оснований.

Но основная масса была совершенно не избалована. Я жил в старом доме на Тургенева в обычной квартире. И у меня, в общем, и мыслей тогда не было завести себе что-то получше.

Это уже потом, в нулевые начало все цвести пышным цветом, когда стало понятно, что денежные потоки огромны, а делиться ими с населением совершенно не обязательно.

— Бандиты в политике. Это сразу началось? 

— Они появились давно, конечно. Но сначала это были детские такие бандиты. 

Говорили, что «уралмашевцы» поддержали Страхова, а потом его кинули. Что начальник РУБОП Барабанщиков устраивал Росселю встречи с ними в каких-то кустах. Но это такие легенды, мифы, не могу подтвердить.

— Еще одна легенда: после победы Росселя бюджетные средства были переведены в так называемые уполномоченные банки.

— Припоминаю эту историю. Но тогда ведь вообще многое начали дербанить. Вова Щукин сменил Нину Риссель на Продовольственной корпорации Урала, по этой линии тоже какие-то странные льготные кредиты пошли.

Думаю, «ГУТА-банк» от победы Росселя точно выиграл. Едва ли не на следующий день он мне позвонил и сказал: «Больше не ходи помогать «Уралэнергоцветмету», здание уйдет «ГУТЕ» (речь о здании по проспекту Ленина, 27, ныне – головной офис ВТБ24)». Кстати, он мне всего два раза по спецсвязи звонил. Тогда в первый раз.

— Да, это я помню. Их директор, кажется, Муравьев, до этого ходил на съезды «Преображения Урала» и просил защиты от «ГУТЫ» и от Страхова. И «преображенцы» Страхова на этой теме мочили и обещали помочь.

— Да, Муравьев. Обещали помочь – и Россель слил здание банку сразу же после победы.

Ну и конечно Вексельберг с Ольховиком бегали, тараканили. Им надо было отвоевать Уральский и Богословский алюминиевые заводы у Василия Анисимова. Тот, в свою очередь, спонсировал Страхова, как я понимаю.

— Когда после победы Росселя на выборах губернатора в команде начался раздрай?

— Достаточно быстро, по крайней мере, со мной. Он берет кредит в «ГУТА-банке» в 20 млн долларов для достройки той самой резиденции, о которой мы говорили.

Это было мерзко. Люди зарплаты не получают, пособия детские не платятся – а мы строим резиденцию губернатора на валютный кредит.

Кстати, когда мы с «Маем» в 1999-м привезли к Белому дому палаточный лагерь учителей, это были реальные учителя, которые реально не получали зарплату. Про Росселя часто говорят, что он молодец, умел общаться с людьми, и это правда. Но вот к учителям он ни разу не вышел. В кабинет пробирался через гараж столовой, там был лифт. «Россель вышел к народу» — это не про него.

Конечно, как только он стал губернатором, меня стали от него аккуратно оттирать. А я ведь не интриган по натуре, не могу сравниться с аппаратными монстрами. И оттерли в конце концов.

Когда я понял, что уже не член команды, – ушел в Курган и Серов. Я же гордый человек, особенно по молодости. Жили без Росселя – и дальше проживем.

— Общались потом?

— Как-то после выборов Буркова в губернаторы в 1999 году. Он тогда был обижен на нас. Но типа отошел. 

«Может, вам, Антон Алексеевич, работу какую-то помочь найти? Квартиру, может?» — спрашивал. Спасибо, говорю, я как-нибудь сам.

— Кто из депутатов первого созыва что получил после победы Росселя на выборах губернатора? Бурков – МУГИСО…

— Россель предложил это место мне, но я сказал, что не хочу, и предложил Александра Леонидовича. Кандидат экономических наук все-таки. 

В итоге все хорошо устроились. Кроме Мелехина. Трушников получил пост председателя правительства, правда, скоро его лишился при моем активном участии. Он мне это не простил. Когда дума с первой попытки не согласовала его увольнение, я встал и сказал: «Извините, я по ошибке нажал не на ту кнопку. Давайте переголосуем». Со второй попытки уволили.

Гвоздева и Котков стали депутатами Госдумы. Элла Воробьева, Семен Спектор и Наташа Ветрова ушли в исполнительную власть. Чемезов Сережа ушел, наконец, с Каменского района на минсельхоз. Якимов возглавил Каменск, Мельников – Алапаевск. Мы с Пинаевым стали зампредами думы.

— У депутатов в то время уже было понимание, что исполнительная власть – это круче?

— Да, вполне. Та же Ветрова ведь до облдумы была в думе городской и все про депутатство прекрасно знала и понимала. Это мы по молодости разбрасывались постами, люди поопытнее все понимали.

— Кризис в думе, срыв кворума, свержение спикеров. Когда это началось?

— В 1998 году, после провала «Преображения Урала». Я тогда провел в думу одного депутата, Одиса Гайсина от «Промышленного союза». Помню, что, когда все началось, мне звонил спикер Сурганов и умолял меня, чтобы Одис не голосовал за его отставку.

Я спрашиваю: «Вы как себе это представляете? У его брата Малика с вашей подачи власти только что отобрали завод «Вента» в Нижней Туре. Как он должен голосовать? Он на вас смотрит как на личного обидчика».

Дума в итоге была парализована и не работала даже потом, когда проблемы закончились.

— Депутатов покупали? 

— Депутаты, работающие за зарплату, сами по себе не были субъектны, они финансировались другими силами. При этом постоянно шла перекупка депутатов Чернецкого. Мы не потеряли ни одного депутата от «Мая»: мы их финансировали, отстаивали, проводили мероприятия по сплочению коллектива, были братвой.

А Чернецкий же – барин, ему наплевать было на своих депутатов. И их сразу же перекупали должностями, квартирами и прочими пряниками. Тот же Воронин, каков фрукт?

Коммунисты всегда были дико продажными. Даже Ирка Кунгурцева, приличная вроде, при первой же возможности спрыгнула на должность замминистра.

Это была ошибка с самого начала: сделать никчемную областную думу, работающую на профессиональной основе. Это превратило думу в болото.

— Угрожали? Жуткая история с убийством депутата Артема Сатовского – это было связано с политикой?

— Безусловно, это политика. Результатом убийства стала возможность Росселя избираться на третий срок. Вместо Артема в думу пришел другой человек и сразу проголосовал за изменение Устава так, как было нужно. До этого у них не получалось, у нас с Чернецким был блокпакет. Там было нужно две трети голосов, но их у Росселя не было.

Вот такое странное совпадение.

Депутат от движения «Май» Артем Сатовский и трое его помощников были убиты в квартире на улице Шарташской. Квартира после этого была подожжена, убийцей объявили одного из помощников Артема, погибшего вместе с ним

— Там еще и пятеро депутатов от СПС проголосовали за третий срок.

— Да. За что лидер фракции Борис Чойнзонов получил торт в лицо. Девочка, которая его бросила, буквально пару недель как от меня уволилась, тут за стенкой сидела. У меня текучки кадров нет.

Все это открыло Росселю дорогу для участия в выборах губернатора в 2003 году.

— Где вы с ним и встретились во втором туре…

— Да. Где мы встретились, так как этот… нехороший человек Бурков отказался от участия в выборах. На самом деле он победил бы и стал бы новым губернатором.

— Почему он не пошел?

— Сослался на здоровье. Хотя, как я считаю, он меня тогда предал, причем из-за полной ерунды. С другой стороны, это пошло ему на пользу. И он был прав.

— То есть нужно было сохранять вариант с думой, в которую раз в два месяца приезжают люди, работающие где-то в другом месте?

— Да. Возможно, в этом смысле у нынешнего Законодательного собрания есть шанс, там ведь, как я понимаю, часть депутатов так и работает. Козицын – теневой губернатор Свердловской области. Кочетков – теневой мэр Екатеринбурга. Почему они не идут работать в думы? Почему прячутся за марионеток?

Впрочем, сложно сказать почему, я уже давно не слежу за политической проблематикой Свердловской области.

— Скучно?

— Нужна реальная конкуренция, как было раньше. Россель, бедолага, ведь ни разу не выигрывал в первом туре. Не давали мужику расслабиться.

— Куйвашеву в этом смысле больше повезло, да.

— Не повезло. Зачистили ведь все. Если бы была реальная конкуренция – все могло бы быть по-другому.

— Роль Тунгусова в работе Заксо того времени.

— А я ведь с ним не контактировал. Мы и познакомились-то в приемной у Чернецкого, я ходил тогда выстраивать альянс между «Маем» и «НД-НГ» против Росселя. Он тогда здорово и на нас, и на них ополчился. Мы просто оказались в одной лодке, когда Россель попер крестовым походом.

— А в чем война Росселя выражалась?

— Нас мочили информационно, против меня возбуждали десятки уголовных дел, блокада Серовского завода, два штурма.

После того, как во время попытки захвата завода избили моего отца, я приехал к нему (Росселю). Вошел в кабинет его в 7:00, секретарь на мне буквально висела, не пускала. Он посмотрел и говорит: «Ладно, пускай войдет».

Заверял, что не имеет отношения к нападению на отца, но как-то по-хамски, хотелось в рожу дать. «Ничего не знаю, у нас десятки человек каждый день избивают, что теперь?»

— С Чернецким получился альянс?

 — Нет. Никаких пряников не было, реального союза не получилось. Он нас пользовал, но и мы его пользовали. Единственное, на чем сошлись, – что я бескомпромиссно шел против Росселя. Нас, депутатов ППЗС, тогда собрали в резиденции, Россель заявил, что идет на новый срок, попросил поддержки. Я единственный, кто сказал, что буду резко против. 

Чернецкий на меня тогда внимательно посмотрел и после спросил: «А почему бы вам, Антон Алексеевич, самому не сходить на выборы губернатора?»

Я говорю: «У меня на это денег нет».

Он дал, но копейки какие-то, тысяч 300 долларов с учетом залога. Ни на какое «поле» у меня, в отличие от Буркова в 1999-м, средств не было, работали информационно.

Вышел я во второй тур, пришел в мэрию, спрашиваю: «Ну, и что дальше?»

А все, говорят, дальше ничего. И медиахолдинг свой мне отключают, денег ни копейки. В итоге взял 30%. Все.

Ну, а дальше Россель инициирует против меня уголовные дела. Какой-то мобилизационный запас никеля в Серове, который я якобы украл. Клевета на губернатора. Пришлось идти в Госдуму, за мандатом, который давал защиту. 

— Тогда еще давал, да…

— На самом деле и сейчас дает, вопрос ведь в том, кто на тебя нападает. Если администрация президента или Генпрокуратура – тут не отобьешься. А если губернатор – нормально. Фраера региональные, которые сквер застроить не могут, от них это все еще реальная защита.

Потом, когда я выиграл выборы в Госдуму, а Чернецкий в тот день не смог победить в первом туре, они ко мне сами прибежали. Просили поддержать их против ОПС «Уралмаш» и Осинцева, я говорю, не вопрос, против этих – святое дело, но тут у меня долги остались после кампании.

На следующий день у меня папочка, доллары. И нет долгов. Поневоле расплатились.

— С кем-то встречаетесь регулярно из того периода своей жизни?

— Дружу по-прежнему с Дубинкиным, с Маликом Гайсиным. Бурков уехал в Омск, я там даже и не появляюсь, чтобы не дай бог его не подставить.

С Бессоновым Серегой встречаюсь. Мой коллега-конкурент, тоже девелопер. Анфалов уехал в Черногорию, а сейчас вроде бы в Белград переехал.

— Кто из коллег вам запомнился чем-то? Кто самый умный, самый… не умный.

— Ну, самый умный и скромный, конечно, я! Самый не умный, наверное, Сашка Куковякин. И Коля Воронин. Возможно, он даже глупее.

Самая хитрая – Наташка Ветрова, полтора десятка лет министром проработала, замечательный типаж. В первой думе вообще все незаурядные люди были. Россель. Чернецкий. Трушников. Комратов покойный большим умницей был. Валерий Сергеевич Никифоров незаурядный человек, такой красный помещик. Спектор, конечно. Акулов, начальник екатеринбургского горздрава, хоть и страховец.

Даже Сурганов. Под конец он, конечно, был уже никакусенький, его доконала эта история со свержением с поста спикера. Но пришел-то он туда классным мужиком.

Из последующих созывов Носов был симпатичен. Ни он, ни я, скажем честно, не баловали Палату представителей своим присутствием, но тем не менее. Молодец. Тетюхин покойный – титан в обоих смыслах этого слова. 

— Если бы не вы, первый состав думы, стал бы Россель губернатором?

— Нет. Если выборы прошли бы, как в других регионах, на год-два позже, победил бы Страхов. Россель поэтому и спешил. Да и то победил с трудом. Екатеринбург в первом туре проиграл, Тагил тоже против него голосовал, там его слишком хорошо знали.

— Значит, и на вас лежит ответственность за то, что история пошла так, а не иначе...

— Да. А я и не спорю. Молодость, наивность, стремление к идеализации, демократические иллюзии, вера в то, что народ должен выбирать. На всем этом он и сплотил тогда нас. Молодые, глупые. Но без ошибок еще никто ничего не сделал.

Беседовал Александр Кириллов.

Фото: пресс-служба Законодательного собрания

Фото Алексея Страхова — znak.com